Старшина Империи. Часть вторая
Шрифт:
— Да ты псих, дружище! — не выдержал Ярослав. — Какую базу, с кем ты атаковать её собрался? Вас тут пацанов безусых два десятка, положат всех нафиг, и меня вместе с вами. А я наследник рода, мне вообще нельзя тут находиться. — в какой-то момент его голос дал петуха. — Я не пойду никуда, это же верная смерть!
Я, даже ответить ему не успел, как меня опередил Рифкат:
— Мёртвые не умирают. — едко произнёс он. — А мы отряд мертвецов. У нас и награды посмертные есть. Командир нам уже объяснил один раз это, но только сейчас начинает доходить. Мы уже дважды должны были умереть на этой планете, но, как видишь, всё ещё здесь, и выполняем боевую задачу. Правильно я говорю, парни? — он обвёл взглядом собравшихся
— Да, да! — слышалось со всех сторон. Блин, а я хотел всю ночь думать над воодушевляющей речью, ну Чюватов, вот удивил.
— Да вы точно психи. — Слава аж попятился от ребят, хоть и сидел на земле. Забавно со стороны выглядело, как он перебирал булками.
— На этой работе нормальных нет. — оскалился Риф. Ему реально нравилось, издеваться над Сараем.
— Господа. — я привлёк всеобщее внимание. — Вижу, что принципиальное несогласие задушено в корне. — я подмигнул Ярику. — Поэтому, слушай мою команду. У нас четыре часа на сон, отбой!
— Слава, может снотворного? — учтиво спросил я, когда все разошлись.
— Да ну тебя в баню, психа долбанутого. По всем вам дурдом плачет. — буркнул Сарай, устраиваясь удобнее в корнях дерева, и затихая минут на пять.
— Да хрен с тобой. Давай сюда таблетку!
Глава 8
Второй час ночи, и снова марш-бросок. До лаборатории путь не близкий, и чтобы успеть к восьми утра, надо приложить порядочно усилий. Все бойцы отряда собраны и спокойны, только Сарай бурчит что-то на ходу, выказывая своё недовольство, но куда он денется с подводной лодки? А у меня, кажется, уже входит в привычку размышлять на бегу, а что делать, когда дорога каждая минута? Так что, войдя в изменённое состояние сознания, я, с одной стороны контролировал своё перемещение и окружающее пространство, благо впереди несся Пруха, и предупреждал заранее о препятствиях в темноте, а с другой, спокойно планировал штурм базы, да подводил итоги вчерашнего дня.
Уильям Виндрок вчера держался минут двадцать, а потом, извинившись вслух перед королевой и своей страной, признал своё поражение. Сначала он сознался в том, что теперь знает, какие ощущения испытывали те, кого он в своё время допрашивал. Я не ведаю, что он делал с теми людьми, у которых просил прощение, уставившись слепым взглядом в пространство, но знаю одно, сам барон сломался на второй главе методички, а значит, смелость и выдержка оставили его очень быстро, потому что разделов в учебном пособии больше двадцати. Господи, всё-таки, какой же наш мир жестокий!
Я, конечно, постарался максимально отрешится от происходящего, но вчерашний вечер навсегда отпечатался в моей памяти, а где-то в глубине подсознания засела только одна мысль — ни в коем случае, не превращаться в садиста, и не получать удовольствие от такой работы. Если придётся ещё раз через такое пройти, то только с холодным разумом и сердцем, а, если не получится, то лучше потом спиться, терзаясь муками совести. Либо застрелиться, потому что то, что стал рассказывать Уильям, повергло меня в шок. Он делился подробностями из своей жизни, как рос, учился, пошёл в армию, как участвовал в различных операциях на территории свободных земель. Я по неопытности не мог направить его словоизлияние в нужное русло, поэтому, приходилось всё это слушать, дожидаясь, когда он дойдёт до интересных мне событий. А барон рассказывал всё, и как он в детстве убил щеночка, а потом боялся, что родители узнают, и накажут, как его всё же наказали потом. Как он очень хотел повторить, но боялся, и, как ему стало хорошо в армии, когда он понял, что за работу с людьми ему еще и приплатят. От карьеры палача или пыточных дел мастера, его останавливало только одно, это отцовский гнев. У бритов, в среде аристократов не было принято
Вот юный Виндрок и таился, осторожничал, но старался не упускать ни единой возможности поучаствовать в дознании пленных, а для этого надо было постоянно отправляться в боевые командировки, в которых и дослужился до звания младшего лейтенанта. И ларчик открывался просто, он банально получал удовлетворение от процесса, такое, какого не испытывал ни с одной женщиной. Но, как бы он не скрывал свои наклонности, кто-то из командования стал догадываться об истинных причинах служебного рвения морпеха, и барон решил спрятаться на время, залечь на дно, вот и попросил перевода на Тау Метам несколько лет назад. Уж не знаю, сколько в его страхах было реальных причин для переживаний, но он очень сильно боялся какого-то лейтенанта Смита, и, что тот расскажет всё отцу.
В общем, бежал от проблем, а тут тишь, да гладь. Да, он восхищался размахом неизвестного гения, трепетал от восторга, когда бродил по пещерам и туннелям базы, но всё это не отменяло истины — тут была такая глухомань. Через полгода он уже лез на стены от скуки, ведь, он не мог даже в город выйти. И так целых два года, и только сейчас появилось какое-то шевеление, и снова облом, они в боях участвовать не будут, их задача — эвакуация. А потом отпуск, а дома ждут нерешённые проблемы, и когда он снова окажется в бою неизвестно.
Нда, трубы у чувака горели страшно, если не сказать более грубо, и тут пилот — дар небес. Уильям сам вызвался руководить поисковым отрядом, первым нашёл истребитель, лично захватил в плен русского, и, предвкушая скорое удовольствие, совсем забылся, бросив свой отряд на произвол. Именно поэтому не было никакого охранения, пираты просто бродили по поляне, а морские пехотинцы её величества просто решили отдохнуть от жесткой муштры лейтенантов. А когда мы нападали, барон тупо растерялся, и не смог оказать сопротивление, потому что, когда кровь отливает от мозга, особо не повоюешь.
Нда, как же он с Торпом не сошёлся, думаю, коммандер со своей страстью к охоте, и этот садист, нашли бы друг в друге партнёров по интересам. Хотя, понятно как, презрение офицеров к тем, кто ниже в действии. Нет, надо Гадела попросить, что бы он застрелил меня, если я превращусь в такое существо. Но, продолжим.
Оказавшись в плену, обколотый препаратами Виндрок, рассказал бы всё и так, но тут и произошла главная закавыка, у него столько гормонов в крови бушевало, что в совокупности с нашей химией, он, вдруг, стал очень храбрым. Потому и решил молчать. А это памятка мне на будущее, тьфу, блин. Но, как бы там ни было, после своей биографии, Уильям рассказал всё, что знал о лаборатории.
Сама база располагалась в пещерах на отвесных склонах разлома в земле и была многоуровневой. Тянулся разрыв на добрых пятнадцать километров, ширина между обрывами трещины достигала ста пятидесяти метров, а глубина этого тектонического явления составляла пятьсот метров. Именно на этой глубине, и была установлена сотня многоразовых, пусковых шахт, в которых ждали своего часа несколько тысяч ракет класса земля-космос. Кто, когда и, как завёз всё это сюда, брит не знал, но слышал, как офицеры как-то обмолвились, что это боекомплект корвета, на котором сюда доставляли первое оборудование.