Старший брат моего жениха
Шрифт:
Наташа смотрит на меня с тревогой, но я отмахиваюсь от ее заботы.
— Это просто головная боль, ничего серьезного. Просто… устала немного вчера, сумасшедший был день.
Наташа смеется, хотя не знает, где именно я провела время ночью, куда уезжала с Русланом. Она пыталась выпытать, старалась разузнать подробности, да только я оказалась не готова к откровенности. Ну, не придумала, как вывалить на подругу подробности истории с Виолеттой, отце и вот этом вот всем.
И странном внимании Руслана ко мне… да, об этом я тоже промолчала, потому что вряд ли смогла бы найти
— У меня есть отличные таблетки! — хлопает себя по бокам, легкой птичкой слетает с кровати и, повернувшись ко мне спиной, копается в своей тумбочке.
Бурчит что-то под нос, сама с собой разговаривает, а я прикрываю глаза. Вот уйдет Наташа в триста пятнадцатую, посплю. Или погулять схожу, не знаю — не решила еще.
— Вот, держи! — всовывает мне в руки разноцветный шелестящий фольгой блистер и топчется рядом с кроватью, ждет, когда я таблетку приму.
— Наташа, иди, — улыбаюсь, но все-таки пью таблетку, а она горечью оседает на языке.
Все-таки выпроваживаю Наташу, она уносится по коридору, громко болтая то с тем, то с этим, а я закрываю глаза. Буду спать. А потом думать. Мне обязательно нужно решить, что делать с новой информацией. Говорить маме? Выполнить просьбу отца? Пообщаться с новоиспеченной сестрой?
От тяжелых мыслей голова беспокоит еще сильнее, но вскоре боль все-таки стихает. Медленно, капля за каплей, она вытекает из меня, как прогорклое масло. Даже дышать легче становится, и я поднимаюсь с кровати. Приглаживаю растрепанные волосы рукой, расчесываю пальцами, включаю музыку и, слегка пританцовывая, начинаю убирать в комнате.
Просто, чтобы хоть чем-то занять себя. Чтобы в нехитрых машинальных действиях найти внутренний баланс и привести мысли и чувства в порядок.
Когда все грязное белье собрано в большой корзине, от пыли на полках не осталось и следа, а из распахнутого окна в комнату тянет ароматами свежей выпечки из студенческой пекарни, улыбаюсь. Я так и не придумала, что делать дальше, но больше мне не хочется рубить сгоряча.
Какой бы злой ни была на отца, он предал не меня. Мое детство было хорошим, душевным и радостным. Я росла счастливой любимой девочкой — папиной дочкой, его персональным солнцем.
Да, папа виноват, он струсил, но вина его в бо?льшей степени ведь перед мамой, правильно? Перед ней, да. И перед той женщиной, которая родила ему еще одну дочь.
И Виолеттой… Мне сложно называть ее Кирой, потому упорно использую сценическое имя. Как ей жилось без отцовской любви? Где она выросла? Кто ее мать?
И самое важное: от хорошей ли жизни она стала тем кем стала или Виолетте просто нравится? Загадка. Но мне очень хочется ее разгадать.
Так, размышляя, подхватываю с пола корзину, прижимаю ее к боку, но уже у дверей меня останавливает телефонный звонок. Сердце в груди трепещет, и я лечу к телефону, забыв и о мрачных мыслях, и о грязном белье.
Имя Егора высвечивается на экране, а я почему-то краснею. Так соскучилась по нему, просто ужасно соскучилась.
— Мась, нам поговорить надо, — заявляет, сто?ит только принять
А еще его голос… он глухой и странный, с нотками истерики, и мне тревожно.
— Конечно… все хорошо?
В трубке пауза, а мое сердце стучит, обгоняя стремительный бег времени. Вот-вот из груди выпрыгнет.
— Да, хорошо. Давай через час в нашей кофейне? Приходи, поговорим.
Мне совсем не нравится его тон: в нем легкий холодок и обреченное безразличие. И нетерпеливость, которой никогда раньше не замечала.
— Договорились? — подгоняет меня Егор, а я обещаю прийти.
Связь обрывается без слов прощания и заверений в любви. И от этого липкий холодок ползет по спине.
Понять бы теперь, к чему морально готовиться.
26 глава
Кира
Над головой радостно звякают колокольчики, аромат кофе окутывает меня мягким покрывалом, а я ищу глазами Егора. Наша с ним любимая кофейня сейчас забита шумными студентами Политеха. В этой толпе не сразу нахожу своего жениха, и не мгновение кажется, что слишком рано пришла. Но нет, вижу взъерошенный затылок и ссутулившиеся плечи и тороплюсь поскорее занять место рядом.
Хорошо, что в кофейне нет никого из сокурсников — не знаю почему, но для меня это важно.
Чем ближе к Егору, тем шире улыбка на моем лице. Наши отношения — мощный ураган, который засосал меня в свою воронку, стоило увидеть впервые Егора. Никогда я не встречала парней красивее, добрее и благороднее. Вместо того, чтобы торопить меня с… кхм… первым сексом, он предложил выйти за него замуж. Вот так вот просто сказал однажды, что, кажется, не может без меня жить и очень хочет каждый день проводить вместе, а я и согласилась. Потому что влюбилась, как невменяемая дурочка, и лишь мечтала быть с ним всегда.
Всегда-всегда. И пусть говорят, что первая любовь часто бывает несчастливой, никогда не сомневалась, что наша с Егором история — другая. Она лучше и чище, и со всем мы справимся.
Моя голова плывет от романтических мыслей, и я все еще глупо улыбаюсь, когда Егор оборачивается и замечает меня. Но она стекает с моего лица, как оплывший воск, когда вижу, в каком состоянии его лицо.
— Егор, что с тобой?!
Я, наверное, спрашиваю слишком громко, потому что несколько девчонок оборачиваются в мою сторону, смотрят с любопытством, шушукаются, но скоро теряют интерес.
— Кир, не кричи, люди смотрят, — морщится Егор, а я растерянно плюхаюсь на сиденье напротив него. — Что-то будешь? Кофе, десерт?
— Кофе, — киваю и касаюсь рукой гематомы на скуле, а Егор дергается, как ошпаренный. И диковатый вопрос вырывается из меня раньше, чем я успеваю его обдумать и осознать: — Тебе неприятно, когда я тебя касаюсь?
Мне кажется, что вот сейчас он улыбнется, скажет: “Ну что ты, мась, конечно же нет. Просто ушибы болят”, но Егор молчит и подзывает официанта. И эта тишина между нами, как острый меч, кромсает все хорошее на миллионы мелких кусочков.