Старший царь Иоанн Пятый
Шрифт:
В четыре утра двадцать шестого мая, патрули стрельцов-нейтралов в синих и зелёных кафтанах, начали создавать оцепление от окраинных Тверских ворот до Красной площади. В шесть утра, полуторатысячный полк татеборцев Ордена вступил в Москву и направился к Кремлю. Отдельные, наиболее активные мятежники, узнав о происходящем, шустро покидали Земляной город и исчезали в неизвестном направлении. Глупо ожидать арестов и надеяться на милость победителей, которых сопровождал десятитысячный корпус тех, кто отказался бунтовать. Последняя возможность возобновить бунт растаяла вместе с ними! Отсутствие полноценной информации и здесь сыграло на руку Иоанну и его соратникам.
По мере продвижения, сине-зелёные стрельцы пристраивались вослед дружинникам, а осмелевшие бояре со своими горстками
Красная площадь принимала в себя прибывающие войска, кремлёвские ворота были распахнуты, а стрельцы Стремянного полка и бойцы сводной дружины стояли в торжественном карауле. Иоанн Алексеевич Романов прибыл за царским титулом!
Дума и Собор, ничтоже сумнящеся, возвели царевича в государи, оценив по достоинству количество и качество армейского соединения. Тем более, что практически все уже устали от правления малолетнего Петра и его матушки, допустивших столько бедствий за короткий срок. Многие бояре вырезаны, казна разграблена подчистую, ценные вещи из Кремля вывезены неизвестно куда, народ боится просто жить и просто работать. Иоанн, не раздумывая, собрал ошмётки Думы и повелел приговорить некоторые насущные изменения. Регентом при несовершеннолетних царях поставили великую княгиню Софью Алексеевну, первым министром при ней - Василия Голицына. А чтобы регентша не зарвалась в излишних рвениях - князю дали право вето, предложенное Вяземским. Таким образом ограничивалась власть царевны, дабы правление стало более стабильным. По предложению Голицына ввели два статуса для государей. Иоанн Пятый стал Старшим Царём, как по возрасту, так и по авторитету, а Пётр Первый, соответственно, Младшим. Никаких возражений ни от кого не последовало. Сложно возражать, имея под окнами до зубов вооружённых интересантов и поддержантов.
Государыне-матушке посоветовали год-другой отдохнуть от забот тяжких, в Преображенском дворце, вместе с детьми. Патриарха попросили побольше времени уделять делам духовным и проведению диспутов с лидерами староверов, освободив его для сей важной задачи от дел мирских. Типа участия в управлении государством! Трём думским дьякам было поручено подготовить списки бояр на довыборы в Думу. И позволили принимать, временно, дары денежные и имущественные, для пополнения казны, ежели таковые будут предложены кандидатами. Во главе Стрелецкого Приказа поставили Фёдора Юрьевича Ромодановского, как мужа достойного, опытного и надёжного. Разбойный Приказ возглавил князь Мышецкий, причём по тем же самым причинам. Приказ Большой Казны был поручен Борису Голицына, чтобы он вместе с братом занялся разумным наполнением царского кармана и навёл порядок в пошлинном и налоговом деле. А то дошло до маразма - какой-то подъячий подал предложение по созданию новой пошлины на бобрики! Причём новорусский товар, получивший массовое распространение в народе-изготовителе, согласно умнику-инноватору, предполагалось облагать сто двенадцатью рублями пошлин на каждые сто рублей продаж. Видимо у рационализатора с головой, арифметикой и здравым смыслом были огромные проблемы. Самому радетелю выдали сначала таблеток от жадности на ближайшей конюшне, а потом подумали-подумали и прилюдно отрубили загребущие руки.
Три стрелецких полка, особо активных в конце мая, расформировали, чтобы на высвобождающиеся средства создать ещё один солдатский полк иноземного строя. Восьми, менее активным, но расторопным, сократили втрое казённую задолженность в обмен на помилование и прощение. Нельзя карать всех виновных, коли их чересчур много, иначе можно моментом без армии остаться, когда новой нет. Остальным десяти полкам, Вяземский выплатил пятьдесят тысяч (правда золотом вышло лишь пять тысяч мальцев, но стрельцов это устроило). Остальные пятьдесят тысяч пообещали добавить до конца года, по мере поступлений. Михайла, заодно, наконец-то привёз в казну восемь тысяч золотых, чтобы налог на душе не висел.
В честь расправы над бунтом и дополнительного царя - обьявили трёхдневные празднества и опоили московитов вайзерским пивом, за счёт того же Вяземского. На третий день торжеств был казнён Хованский, лишившийся всего имущества и членства в Ордене. Он признал свою вину, повторил признание прилюдно и покаялся в грехах. Правда, до этого, Мышецкий убедил его покорности в обмен на то, что пытать не будут.
– Ваня, ты настоящий государь!
– восхищался Пётр, - Я, когда вырасту, тоже таким стану, вот увидишь.
– Дай бог, брат, дай бог! Только помни, что царская мудрость через знания приходит.
Десятилетний царь действительно обожал старшего брата и согласился "учиться надлежащим образом". Тем более, что Иоанн разрешил ему, через три года, "когда знаниями обрастёшь" - начать создание личной дружины и выделить под это дело регулярные казённые выплаты. А пока, советовал приглядывать людей верных и преданных, даже если они "просто людишки".
– Главное, не спешить никуда и тогда многого добьёшься. А я тебе иногда помогать буду, коли заслужишь. Это меня Михайла научил тому, что даже монархи должны что-нибудь дать, коли хотят получить взамен. Иначе трудно управлять будет!
Мир, восстановленный в царской семье, расстроил иноземных подсылов, а через них и закатал губу всяких Англий и прочих Польш. Слишком краткой получилась смута, никто ничего не успел хапнуть, пользуясь бардаком и раздраем. Московия осталась единой!...
Неугомонная Москва рьяно обсасывала и обкумекивала свершившееся, догуливала остатки пива и торжества, а Кремль уже начал функционировать. Софья, неоднократно наглядевшись на войско младшего брата-кровинушки, решила не выделываться и права пока не качать. Будет день - будет пища! Тем более, что "её стрельцы" тихонько ныкались на посадах, чтобы о них не вспомнили ненароком, а других не было под рукой. Наталья Кирилловна отбыла и сына забрала "в столь опасное время". Мелкую Наташку тоже прихватили, несмотря на все девчачьи актёрствования, что, мол, никому в Кремле мешаться не будет, а тихо-тихо, как мышонок, сидеть в уголочках и "учиться дворцовой жизни". Не дали лапчонку любоваться Михайлой от всего девичьего сердечка и мечты мечтать рядом с вожделенным субьектом.
Ивана Милославского поблагодарили от всего сердца и тоже сплавили в отпуск, показав, кто ныне в доме хозяин. Уцелевшему Лихачёву поручили заняться наведением порядка в книгопечатании и книгохранении, лишь бы жизни не учил новую администрацию. В общем: Дума думы думала, патриарх молился и диспутировал, остальные бездельники тоже деятельность изображали. В помощь Иоанну был создан Временный Совет из тех, на кого можно положиться и кому можно даже довериться. Фактически, та же беспутинская братия, плюс Софья Алексеевна с Василием Голицыным, минус молодой Долгоруков (рано ещё!).
Десять стрелецких полков, поддержавших Иоанна Алексеевича, получили статус "истинно государевых", а с ним и полную комлектацию, наилучшие вооружения (по мере поступления) и постепенный перевод в солдатский статус, но с сохранением торговых и налоговых привилей. Полковниками к ним поставили тех бояр, которых они сами запросили на своих сходах. Восемь полков пока оставались в прежней ипостаси, но глаз с них не спускали, задумывая цивильно-карательные санкции, типа отправки куда-нибудь на границы. Три расформированных полка ждали у моря погоды, пока не прибыли представители французского купечества. Торговцы-инноваторы отсиживались в Можайске, пока бунт не кончился и лишь теперь рискнули явиться с предложением о совместном строительстве "дороги в Манчжу".
Регентша, чуть ли не с первых слов взбрыкнула:
– Вы что, ополоумели? Хотите нас ограбить и снасильничать?
– Успокойся, сестра, надо обдумать всё здраво, а не кричать на торговых людей, - вмешался старший царь, - любой договор можно составить в пользу обеих сторон.
Хорошо, что Вяземский настоял на заслушивании торговцев всем Советом, а не в частном порядке. Софья угомонилась, вспомнив, что регентствует лишь по желанию Иоанна и решила послушать "чего эти юнцы намудрят". У неё никак не укладывалась в голове фраза "о беспошлинном провозе товаров" из Манчжурии в Европу. Слишком сильно сидело в голове желание зарабатывать деньги прямым путём, без выкрутасов.