Старт
Шрифт:
— Ордена на скалах развешаны! На каждой — по ордену! Давай, залезай и собирай, как груши! — накидывается на него рассвирепевшая Дара.
Правила
В домике старые испытанные альпинисты обсуждают случившееся:
— Море им по колено!
— Если бы сорвались, что бы от них осталось — мешки с костями?
— Сорви-головы!
— Хоть закон издавай против скалолазания!
Поздно вечером появился
— Вы что, правил не знаете?
В его голосе — тревога за их жизни, и потому они не могут сердиться на него.
— Правила? — Дара и Бранко переглядываются.
Сегодня они оторвались от стольких вещей, которые тянули их вниз, что правила им кажутся совсем ничтожной задержкой.
Никифор видит их взгляды, так смотрят люди из другого мира.
— Правилами запрещено восхождение в тумане! Вы не соблюдали правил, необходимых при спасении!
Дара и Бранко молчат с чувством собственного превосходства. Есть такие ситуации, когда ты действуешь против всяких правил.
Дару занимает одно. Не опасность. Не удача. Что-то совсем тревожное: чувство собственной ранимости. Все чаще пробуждается оно. Почему не пришли остальные? Туман помешал? И один, тот самый, почему он не пришел?..
— Вы не знали, какие последствия…
Никифор зажигает сигарету. Пальцы у него дрожат, словно это он висел на скале.
— Спасатели! А вас кто бы спасал?
Ему все еще не верится, что эти двое целы. А они смотрят отчужденно. Как будто он говорит с ними на марсианском языке:
— В таких случаях звонят по телефону на базу. И база немедленно высылает геликоптер…
— А геликоптерам можно в тумане? — незаинтересованно спрашивает Дара.
Но Никифор продолжает:
— Любое нарушение может привести к исключению из клуба альпинистов. Возможно, пока ограничатся выговором. А со мной что будет, вы подумали? Я же отвечаю за вас! Вы не знаете, какие сложности…
— А знали бы, так все равно бы… — отвечает Дара коротко и убежденно.
В центрифуге лавины
Сейчас, когда ее кружит в лавине, Дара вцепляется в это воспоминание, как во внутреннюю точку опоры. Человек все еще висит над пропастью в тумане. Звон колокола эхом отдается в ее груди. Та помощь, что она когда-то оказала незнакомцу, сейчас возвращается к ней и дает силы держаться. Собственная ее рука, тянувшаяся, чтобы помочь другому, сейчас тянется к ней самой.
Рот залеплен плотным снегом, будто разбойники всунули кляп. Но Дара, задыхаясь, неистово повторяет про себя:
А знали бы, так все равно бы…
Неизбывная боль
И
От чего бежит Дара даже в этот, последний миг?
Она пытается воскресить в памяти самое важное, то, что ее мучит, и она же подсознательно хочет скрыться от него.
Но это нечто находит ее в самом сердце лавины.
Неужели она позволила себе влюбиться? Она, которая без всякого снисхождения подшучивала над малейшим всплеском сентиментальности?
Нет, довольно!
Страх жизни страшнее страха смерти.
Первый, кто заставил ее вздрогнуть от чувства собственной ранимости. О чем помнить?
Было ничто.
И она уходит в это ничто.
Невосстановимые мгновения. Одна-единственная ночь, от которой ничего не осталось в памяти… Хаос… Сплетенное дыхание. Тугой узел двух бессонниц. Близость отдаляет… Чувство юмора утрачено… Пугающая серьезность. Исчезновение друг в друге.
Но приходит утро, и каждый возвращается к самому себе.
И остается ничто.
Но она помнит и другое. Взгляд, который мог обо всем сказать. Улыбку, всеобещающую улыбку. Присутствие.
И вдруг его присутствие заполняет ничто и оно становится всем.
Всего слишком много для одной жизни. Она сжимает снег в пальцах. Может быть, этот снег происходит от тех дождевых капель, что пролились при первой их встрече. Обращенные в подземную влагу, в цветок и плод, в летящий лист, в облако; эти влюбленные капли совершили удивительное кругосветное путешествие, они, неся в себе отраженные образы двоих, искали их по всем меридианам. И наконец нашли здесь, в горах. Снег…
Дара стискивает в пальцах весь земной шар. Что еще хочет удержать она в горсти, сжать?
Пальцы рук утратили способность хотеть.
Она расслабляет их…
Куда бы ни унесла ее лавина, Асен найдет ее. Воспоминание похоже на ожидание. Как будто бы ничего еще не было, только будет когда-нибудь. В другом измерении. В ином сновидении.
А знали бы, так все равно бы…
Все завершается незавершенностью
Мы молоды. Мы не закончили начатого. Мы еще не начали.
Мы люди. Мы несовершенны.
Когда бы ни заканчивал человек, он не успевает докончить то, что начал. Весь он — одно незавершенное начало. Один неначатый конец.
Человек — это незавершенность.
Если бы все кончалось завершенностью, он бы достиг совершенства. А если бы существовало совершенство, не нужно было бы развития.
Совершенство стало бы вершиной, концом, финальным аккордом.
Человек — это развитие. А развитие — это незавершенность, продолжение и новая незавершенность. Вечная незавершенность.