Старуха
Шрифт:
— Ничего подобного…
— Так, я вам открою великую тайну… завтра утром дам вам перечень тех товарищей, которые нам совсем не товарищи и которые о предложении Хадсона в Москву просто не сообщили. А Форда контракт
— А где мы возьмем двадцать миллионов?
— Изыщу. Как только вы мне скажете, что завод в НТЕ строить готовы, то сразу же и изыщу. Так вам список гадов-то нести?
Первого июня, когда народ радостно шел в последний день перед выходными на работу, Лаврентий Павлович сидел в кабинете товарища Сталина с очень грустной (или очень сердитой) физиономией:
— Ну что, Лаврентий Павлович, подтвердились данные этой вашей Старухи?
— Да. Фирма «Хадсон» подтвердила, что готова продать за двадцать один миллион с учетом погрузки и транспортировки два завода: один моторный и один автомобильный. Вот по персонам пока ясности нет…
— С персонами мы разберемся… вы разберетесь. Тихо и спокойно разберетесь…
— Безусловно, Вера меня предупредила, что если шум поднимать, то получим обвинения в антисемитизме, хотя там и не евреев хватает. Но понять, откуда она эти списки взяла…
— А что по тому вопросу, который я вам весной задавал? Выяснили что-нибудь?
— Выяснил кое-что. Выяснил гораздо больше, чем ожидал, но все же сильно больше чем хотел.
— Что-то вы загадками заговорили.
— А теперь расскажу и разгадку, хотя вам она не понравится. А уж как она не понравилась мне…
— Ну так я слушаю.
— Наша, как вы выразились, Вера Андреевна не имеет ни малейшего отношения к Варваре Синицкой, по документам которой она была зачислена в университет.
— В принципе ожидаемо. А к кому она тогда отношение имеет, вы выяснили?
— Выяснил… наверное. Хотя пока и сам поверить в то, что удалось выяснить, я не могу. Просто не в состоянии поверить.
— Это почему так?
— Потому что нашей Вере Андреевне сейчас, оказывается, всего лишь пятнадцать лет. А это значит, что в университет она поступила когда ей было двенадцать…