Старые черти
Шрифт:
Рианнон слегка удивилась, заметив на столе другую бутылку вместо той, с которой они начали чуть раньше. Этикетка на новой, уже наполовину пустой бутылке была не бело-голубой, а зеленой. Рианнон почувствовала, как ее захлестывает возбуждение от переезда и смутное, непонятно отчего возникшее ощущение, что ее еще ждут интересные события и неведомые возможности. Неужели она выпила два стакана? Или три? В любом случае больше, чем допустимо в это время суток. Негоже идти по стопам Дороти, если все и впрямь так, как Гвен только что рассказала и теперь повторяет
— Ужасно! Софи пришлось сказать, что вино закончилось, а Чарли сделал вид, будто хочет налить ей виски. Конечно, если бы она согласилась…
Рианнон подумала, что если кто и следует примеру Дороти, то это сама Гвен. С тех пор как они сели за стол, Гвен умудрилась выпить почти целую бутылку вина, и еще неизвестно сколько до этого. Кстати, сегодня вечером она уже рассказывала о Дороти и виски. Да, разительное отличие от Гвен из «Брук-Холла», которая не пила ничего крепче пива с лимонадом. В остальном она почти не изменилась: чуточку любопытная, немного язвительная, но здравомыслящая, умная и практичная, если не обращать внимания на притворство и склонность к самообману. С хорошо знакомой Рианнон смесью неуверенности и нахальства она поинтересовалась:
— Все не было случая спросить: как ты относишься к тому, что вы вернулись в Уэльс?
Рианнон захотелось услышать ответ Алуна.
— Я думала, что рано или поздно это случится, — холодно произнесла она. — Почти все валлийцы, с которыми я общалась в Лондоне, говорят то же самое.
«И, черт подери, я уже здесь», — чуть не сорвалось у нее с языка.
— Но большинство из них так и не возвращаются, правда? Им хорошо там, где они живут. Если честно, я всегда считала, что вы с Алуном прочно обосновались в Хайгейте. Особенно ты, Ри. Совсем нас забыла в последнее время. Не то что Алун. Вот он поддерживает связь со многими.
— Так получилось. Знаешь, как оно бывает: тянешь-тянешь, а потом оказывается, что уже поздно звонить без объяснений.
— Да, конечно, а потом твоя мать умерла и приезжать стало не к кому. Ничего, скоро все наверстаешь.
Гвен замолчала, явно готовясь к очередной атаке. Молчание не тяготило Рианнон — она думала, почему не сопровождала Алуна в поездках по Уэльсу. Главным образом чтобы не мешать ему поддерживать связь кое с кем из местных обитателей, например, с женой доктора из Бофоя или той женщиной с экстравагантной прической, заместителем главного врача в психиатрической лечебнице. Всякий раз после возвращения домой Алун несколько недель вел себя как образцовый муж. Конечно, Рианнон не собиралась рассказывать об этом подруге, как, впрочем, и о том, что будет только рада, если Алун, обосновавшись в здешних местах, станет поддерживать отношения с людьми в Кейпл-Мерерид или еще дальше.
Гвен бросила на нее участливый взгляд:
— А ты сама-то хотела вернуться? Я имею виду без его уговоров?
— Конечно, — ответила Рианнон, стараясь говорить бодро и без излишней категоричности.
— Неужели нисколечко не сомневалась? Наверняка у тебя остались тяжелые воспоминания. — Гвен приняла печальный вид, словно ее они тоже касались. — Не боишься ворошить прошлое?
Рианнон подумала, что, сколько бы ни было выпито, к этой теме переходить еще рано, а никуда не денешься — Гвен ее все равно затронет.
— Немного. Но все случилось много лет назад, если ты об истории с Питером. Вообще-то я о ней даже не вспоминаю.
— Правда? Такое не просто забыть.
— Можно перестать сожалеть о содеянном. Я вот перестала. Не вижу смысла.
— Согласна, но женщинам свойственно испытывать чувства, в которых нет смысла.
— Я знаю, что ты имеешь в виду. Видимо, мне просто повезло.
Рианнон так и подмывало добавить, что бывает время, когда один человек может простить другому что угодно, и это остается, даже если все позади, да только такого она не говорила никому. Ей вдруг захотелось узнать про Питера, и не обязательно от Гвен.
— Как Питер? Вы часто с ним видитесь?
— Да нет, не часто. Они с Малькольмом иногда встречаются в пабе. Как я понимаю, у него все нормально — по крайней мере насколько может быть в таком возрасте, — правда, его сильно разнесло. И у меня такое впечатление, что он не слишком доволен женой.
— Наверное, он уже на пенсии.
— Малькольм говорит, что от него доброго слова не дождешься, вечно всем недоволен.
— Не он один. С Мюриэль вы, полагаю, тоже видитесь?
При имени Мюриэль женщины, словно по команде, обменялись взглядами, состроили на удивление похожие недовольные гримасы и машинально придвинулись друг к дружке.
— О да, — сказала Гвен. — Видимся. Странно, правда?
— Ну, я ее мало знаю. Вернее, почти совсем не знаю.
— Я никак не пойму, что у нее на уме. Такая вся из себя милая, и совершенно непонятно, что она думает.
— Да, как уставится на тебя, словно оценивает. Вообще-то я ее бог знает сколько не видела.
— Может, конечно, она нас всех любит, но, честно говоря, я сильно сомневаюсь.
— И не сказать, что она высокомерная, нет, ведет себя вполне дружелюбно, и это не вяжется с ее голосом.
— Интересно, как эти двое ладят между собой? Они занятно смотрятся вместе. Как будто не хотят терять лицо перед слугами. Или словно коллеги, которые вынуждены терпеть друг друга на работе, но никогда не пересекаются в свободное время.
— Что? — Рианнон показалось, что она засыпает. — А Малькольм что-нибудь слышал? Я имею в виду от друзей Питера?
— Не знаю. Порой, когда он уверен, что никто не смотрит, на его лице появляется странное выражение. Страдальческое. Загнанное.
— О да, помню! Обычно я говорила Питеру, что он просто…
Не дождавшись от Рианнон продолжения, Гвен заметила:
— Выпить она тоже не дура, наша Мюриэль. Не каждый день, конечно, время от времени, зато уж если начала… ого! Она очень хорошо держится, но как ни взглянешь — ее стакан или полон, или пуст. И таких, как она, здесь хватает. Взять, например, Дороти…