Старые истории (сборник)
Шрифт:
Васька чуть подался вперед:
– А не врешь?
– Ну ты что? Начальник велел. Приказ начальника - закон для подчиненного. Сам знаешь - служил в армии.
– Обожди маленько, - коротко сказал Васька и захлопнул окно.
– Ну, слава те господи! Одного уговорил, - облегченно вздохнул Фомич.
– Еще кого? Хотя бы по человеку на секцию...
Через минуту Васька вышел, застегиваясь на ходу.
– Дядь Федь, а еще кого не надо?
– Одного бы человечка не мешало.
– Обожди маленько.
– Васька перебежал через дорогу и постучался к Губановым: - Гринь, выйди-ка!
Вышел тот самый
– Дядь Федь, а трактором нельзя оттащить плоты по берегу?
– спросил Васька.
– Можно попробовать, - безразличным тоном сказал Фомич.
– Мне все равно.
– Мы сейчас сбегаем заведем трактор и в момент пригоним, - сказал Гринька.
– Только через село не гоните, - остановил их Фомич.
– Нечего народ булгачить. Давайте по берегу.
– А нам все равно. Пошли!
– И Гринька с Васькой исчезли в темноте.
"Видать, бог-то есть, - думал, ухмыляясь, Фомич.
– Вон он как все рассудил. Не хотели мне тракториста дать, чтоб подтянуть плоты... Так теперь я их за версту отведу, к Святому озеру. И не то что на мель - на сухо вытяну".
К утру все три плота лежали на пологой отмели Святого озера возле самых коровников. Фомич ликовал: только теперь он понял, что там, в конторе, дали промашку - распорядились причалить возле клубного крутояра. Спала бы вода, их еще пришлось бы вытаскивать трактором из озера. Месяц работы. Да трактор надо гнать за тридцать километров. А здесь они - вода спадет - на сухом месте. И подъезды к ним хорошие. Подгоняй любую машину, нагружай и вези, куда хочешь. "Выходит, я не одну тыщу сэкономил. Может, еще и премию отхвачу. И все за литру водки! Вот тебе и полая вода..."
Половодье в Прудках - пора веселого отдыха и кратковременной дармовой добычи. Ребятишки день-деньской кричат, как грачи, на тополиной горке - кто в городки играет, кто в лапту, и на шармака, и в ездушки: проиграешь - вези соперника на своей спине от кона и до кона. Старухи спозаранок выползают на завалинки и долго греются на солнце, из-под ладони смотрят, как переливается в солнечном блеске желтовато-мутная неоглядная вода. "И куда она вся деется?" - "Вода-то?" - "Ну!" - "Сказывают, в море".
– "А у моря что ж, ай дна нет?" - "В пропасть уходит..." - "Ах, ба-атюшки мои!"
Старики в такую пору не судачат; вместе с мужиками, которые на технике не заняты, шныряют они в лодках по лугам - подбирают плывущие бревна, спиливают сухостой, грузят в лодки, а тяжеленные коряжины буксируют на веревках. В хозяйстве все пригодится... Мало какое добро выносит полая вода; иной в лодке везет бревна, а в руках ружье держит: того и гляди, утка вылетит из-за леса или заяц подвернется на каком-либо незатопленном островке. Приберут. Прудковские жалости не имут.
В такую пору по мутной вольной воде начинает биться лещ, сазан, щука. Возле кустарников, у берегов скрывшихся под водой бочажин ставят великое множество двукрылых шахов и однокрылых куликов, горловины затонов и стариц перекрывают сетями. А у кого нет лодок, те бродят вдоль берегов с закидухой - квадратной сетью на конце длинной оструганной жерди. Всякому своя работа. И редкий прудковский мужик откажет заезжему любителю свежей рыбки из какого-нибудь суходольного Тиханова. "Бери, сколько хочешь. По десятке за кило".
– "А
Полая вода была в этом году высокая, под самую ферму подошла, и неподалеку от коровников стоящие хранилища с семенным картофелем потекли. Пришлось срочно перебирать весь картофель. Гузенков приказал согнать на хранилища все Прудки и сам прикатил на "газике". По домам ходил Пашка Воронин, созывая людей.
Фомич после утренней рыбалки сидел на крыльце и читал газету, когда остановился перед ним Воронин.
– Председатель приказал всем идти на овощехранилище. И тебе тоже идти с семьей... картошку перебирать. Понял?
Фомич, не отрываясь от газеты, спросил:
– А кто отвечает за эту семенную картошку? Гузенков?
– Да, сам председатель. И приказ его.
– Тогда передай ему - пусть вся эта картошка потонет. Я и пальцем не шевельну.
– Я передам. Но смотри, не пришлось бы пожалеть. Мы тебя еще снимем.
– Руки коротки!
– Посмотрим.
Когда Пашка передал Гузенкову эти слова, председатель так гаркнул возле хранилища, что Фомич на крыльце услыхал:
– Выгоню!
Авдотья перепугалась и огородом, потихоньку от Фомича, ушла на овощехранилище. Но Фомич был не из пугливых, к тому же он ждал от своего начальника какой ни на есть похвалы. И она пришла.
Только спала полая вода, как с Раскидухи позвонили в Прудки. За Фомичом сбегал избач Минька Сладенький, малорослый паренек с тяжелой головой, болтающейся на тонкой шее, как колдая на цепе. "Давай к телефону, срочно!" - только и выдохнул он на Фомичовом складе. Фомич взял у Сладенького ключ от избы-читальни, как эстафетную палочку, и побежал через выгон.
– Как там у вас, сухо?
– спросил в трубку начальник ГЭС.
– Очень даже, - выпалил, переводя дух, Фомич.
– Ребятишки в лапту играют.
– Плоты целы?
– Все цело, до единого бревнышка.
– Завтра пошлем вам трактор, бревна таскать.
– Не надо трактора. Бревна на берегу.
– Как так на берегу? Кто их вытащил?
– Я.
– По щучьему велению, что ли?
– Приезжайте, посмотрите. А только бревна лежат на сухом берегу, - скромно ответил Фомич.
– А подъезд к ним есть?
– Очень даже. У самой фермы лежат.
– А ты нас не разыгрываешь? Смотри! После обеда приедем.
Белый катер начальника летел по реке, как рыбничек, - крылья водяные вразлет, нос поверху. Того и гляди, оторвется от воды и взлетит над берегом. Фомич поджидал его на высоком Кузяковом яру. Он снял кепку и размахивал ею над головой, как пчел отпугивал. Его заметили с реки, катер свернул к берегу и с ходу вылез брюхом на песчаную отмель. Фомич сбежал вниз.
В катере было трое: начальник - щеголевато одетый молодой человек в темных очках, моторист в кожаной куртке и в настоящей морской фуражке с крабом и толстый, с портфелем, завскладом, который сдавал Фомичу лес по накладной.
– Ну, где твои плоты?
– спросил начальник, здороваясь.
Фомич провел их до Святого озера, где на зеленой травке лежали все три плота. Дорога и в самом деле проходила мимо бревен всего в каких-нибудь двадцати шагах.
– Смотри-ка, да лучше этого места и желать нельзя!
– воскликнул начальник.
– Что ж это мы не смекнули? А?