Старые раны
Шрифт:
— Я бы с удовольствием сделал это сам, — пригрозил ему Занд. — Ведь я могу, рок’хи. Только еще раз открой свой зубастый рот и скажи хоть что-нибудь, что мне не понравится. Бедняжку еще я могу принять за альбийку — она слишком красивая для рок’хи. И в ней явно кроется нечто, и оно сильное, — опаленный стол и сгоревшие брови моего ученика вопиют об этом. Я еще не позвал сюда стражу и не приказал им содрать с тебя кожу живьем только из-за нее. И только из-за нее ты все еще сидишь в моем доме и смеешь оскорблять меня, собака. Не заставляй меня снова доставать скальпель и делать поспешные выводы.
— Я правду говорю, —
— Снова врешь?
— Нет!
— Меч-то наверное принадлежит ей, я правильно понял? Или ты украл его у кого-то еще?! Или же снял с трупа…
— Нет, это мой меч, а я… — Сарет осекся, но все же выдавил это слово. — Я нитсири.
И снова покраснел. Теперь он, наверное, горел как свечка.
— Тогда почему ты все еще не заставил меня вопить от боли, всемогущий нитсири?
Сарет скрипел зубами и не знал, что ответить — он сам себе казался лжецом, который не смеет и пальцем прикасаться к собственному мечу. Признаться, что он Опустошенный? Нет! Лучше уж он наизнанку вывернется, чем будет оправдываться перед этой мразью. Неужели Сарет настолько плохо выглядит и еле ворочает языком, что этот фосфер действительно принял его за псоглавца?!
— Я еще такого не умею, — смущенно проговорил Сарет. Что, ради Сеншеса, он несет?! А этот все сверлит и сверлит его своими глазами, сволочь!
— Врать зато ты отлично умеешь, — устало проговорил алхимик и поднялся. — Ну, хорошо. Не хочешь по-хорошему…
— Нет, стой, — поднял руки Сарет, но было слишком поздно. Алхимик рванул его за шкирку и легко поднял с места. Сарет забился, но хватка фосфера была твердой, как сталь. Философская ртуть не только существенно замедляет старение, но и делает человека страшно сильным и свирепым. Не таким как абель, конечно, но мало кто из простых людей, даже очень подготовленный, может сравниться с фосфером, который десятилетиями принимает Нектар.
Какая мерзкая ситуация, Сеншес! Он дома, в Альбии, за которую был готов пойти на смерть, и вынужден доказывать первому встречному фосферу, что он не один из мерзостных рок’хи. Ох, не так представлялось ему возвращение на родину…
— Меня зовут Сарет… — взвизгнул он очень по-девичьи, беспомощно семеня ногами в воздухе. Если бы сейчас земля разошлась бы в стороны, и оттуда показались бы лапы подземных монстров — он бы даже обрадовался.
— Я делаю выводы: ко мне в разгар войны приходит один из моих врагов и требует от меня услуг, — цедил сквозь зубы мастер Занд. — Денег у тебя нет, я правильно понял? Или ты предлагаешь мне принять тот бесценный меч, который ты снял с чьего-то трупа? Думал, принесешь сюда эту бедную девочку, которую задрал один из ваших и все тебе сойдет с рук? Станешь героем, да, мразь?! Ха, один такой герой у нас уже есть. Ты, брат, чуть припоздал. Но и на тебя кол найдется.
— Послушай, послушай! Я правду говорю! Я хочу поговорить с абелью. Что это за город?..
Сеншес, он даже не узнал названия города, когда говорил со стражником. Так сильно волновался…
— Ты и названия города не знаешь, и еще хочешь поговорить… с кем? Тебе с крысами впору
И Занд с омерзением отбросил его от себя, как старый мешок с гнилыми овощами. Сарет ухнул на пол и сильно ударился челюстью. Хотел было встать, но только бессильно распластался на досках. Вот сейчас он всеми костьми осознал, насколько сильно извела его Дикая Тайга. Внезапно захотелось уснуть и забыть обо всем, как о ночном кошм…
Но вместо одеяла и подушки он получил сапогом в зубы. И еще по ребрам пару раз.
— Шенек, подойди, — донеслось сквозь звон в ушах. — Кликни сюда стражу. Пусть отведут лазутчика куда надо. Мне уже неинтересно его общество… Тиша, растопи баню, душенька. Мне надо помыться после всего этого дерьма.
* * *
Он спал. За последние несколько месяцев — не хотел и думать, что ему не удавалось спокойно поспать годы, еще с Барандаруда, — Сарет действительно спал. Пусть под ним не было шелковых простыней и подушек, о которых ему мечталось, а только гнилая солома, дырявая сермяга и земляной пол, но зато здесь не так дули таежные ветра. И не было чудищ, которые каждое мгновение грозят вылезти из темных зарослей, чтобы полакомиться его мясом. И не было проклятого неба с золотым звездами, которые по-волчьи ощупывают его, раздумывая с какого места ухватить этого напуганного зайца. Была только темнота, темнота и темнота, к которой он так привык и которую втайне так любил. Темнота почти не опасна, в темноте можно жить.
Яма. В яме ужасно воняло мочой, но было так спокойно. Вокруг вповалку лежали люди. Страшно драли горло, приговаривались глухими голосами и то и дело зыркали на новенького. «Выродок», «собакоголовый», — доносилось до него из самых темных углов, но Сарету было наплевать. Прежде чем оставить его с новыми друзьями в темноте, стражники еще немного помяли ему бока и ушли.
Теперь он мог наконец отдохнуть.
Глава XIII. Время предателей
Два беспризорника показывали дорогу, и вместе с ними Крес миновал арку и побежал по улочке, купаясь в изумрудном сиянии фонарей. Подойдя к повороту, они остановились и аккуратно заглянули за угол. Тревожный сон Изумрудного города разбивали взволнованные голоса, хлопали двери, громыхало железо, грозя с каждым ударом сердца нагрянуть и по их душу. Крес уже ожидал целую роту гвардейцев, которые ждут своего беглого зайчика, который бежит прямо в заботливо поставленные силки. Но улица, освещенная бледно-зеленым дрожащим светом, оказалась пуста. Только чумазые мордашки мелькали тут и там, прокладывая босоногую дорожку к лестнице — и прямо к реке.
Компания скатилась по ступенькам и, минуя тяжелую решетчатую дверь, окунулись в черный проход, пропахший сыростью и испражнениями.
Здесь внизу не было видно ни зги. Крес нашарил в кармане спичку — чирк! — желтое пламя осветило настороженные мордочки — уже три штуки.
— Ну, как?
Новенький поднял с пола тяжелую сумку и грубо встряхнул. Уши заполнил жалобный кошачий вой, пацан плотоядно ухмыльнулся от уха до уха.
— Прекрасно, — кивнул Крес, бросая огонек во тьму.
Кошки взорвались еще одним концертом негодования, когда сумка оказалась на его плечах. Елозить внутри и щекотать ему спину им придется очень долго…