Старый дом
Шрифт:
Ну вот, и это предвкушение завтрашнего похода, как модно говорить сегодня, Славу прилично (или даже неприлично) «колбасило». Приходится здесь употреблять именно это слово, потому что оно нейтрально окрашено в отличие от, например, «тревожило» или «радовало».
А его как раз тревожило и радовало одновременно.
Первое, потому что неизвестно было, чем такая вылазка закончится, – вон Наденьку (в мыслях – уже Наденьку) она просто выбила из колеи, если не сказать хуже – в чем-то даже сломала жизнь.
А второе – потому что приключение, отличный в перспективе заработок, общение на несколько часов с такой симпатичной женщиной – что может быть лучшей причиной для изготовления излишков адреналина, чем наш герой сейчас весьма интенсивно
Он побродил по комнате, прислушиваясь к тому, что происходит за стеной, постоял у окна, прислушиваясь к тому, что происходит за стеной, потом присел к столу, все так же прислушиваясь к тому, что происходит за стеной.
За стол Прохоров присел, потому что надумал уморить себя с помощью работы, ибо что может быть скучнее, чем описывать чужие, хорошие, пускай даже очень хорошие, книги.
Дочь, хоть скрипела и ругалась, однако потрудилась на славу…
Он улыбнулся этой фразе в своей голове, потому что оба значения последнего слова здесь хорошо подходили…
А возвращаясь к Маринкиной деятельности, нужно сказать, что за время отсутствия наших главных персонажей, она успела описать почти двадцать книг, проделав самую нудную работу: посчитав страницы и иллюстрации.
Оставалось только проверить ее описания, честно (хотя Горох предпочел бы восторженные слова) рассказать о состоянии да добавить информацию о каждом экземпляре – его редкости, уникальности или просто о том, где он описан и почему удостоился такой чести. Маринка таких подробностей знать не могла, у нее, как уже говорилось, была другая специальность, а это – оставшаяся и только Славина часть работы.
Прохоров взял верхнюю книжку из пачки, лежащей на столе – это оказались «Мечты и звуки».
В авторах дочь правильно указала «Н.Н», потому что так значилось на титуле. И совсем не обязательно ей было знать, что этот НН – Николай Некрасов, а «Мечты и звуки» – первая его книга, которую он после разгромной статьи Белинского, как и Гоголь, собственноручно и уничтожил, чем и объясняется ее большая редкость.
Он открыл обложку и вдруг понял – что-то не так…
Потрогал пальцами, потер бумагу – и все понял: обложка была левая, сделанная недавно, хотя и качественно. Не как «Ганц Кюхельгартен», который был фуфлом от начала до конца. Нет, тут кто-то взял сегодняшнюю бумагу, похожую на старую, но все-таки не старую, и то ли на принтере, то ли на ксероксе, напечатал только изображение подлинной обложки.
Отсюда следовал вывод: работал профессионал, бумагу и печатное оборудование сегодня мог найти любой, у кого есть минимальные деньги, но вот, откуда у лоха оригинал, с которого сделана копия?
Интересно, Горох знает о таком фуфле или кто-то опять воткнул ему фальшак, не предупредив? Денег, наверняка, взяли немало, и если не сказали честно – Слава продавцу не завидовал…
Вообще-то, это всегдашняя дилемма подобных описаний: если сделаешь вид, что не заметил – себя подставляешь. Если напишешь, как есть – подставляешь кого-то, кто продал книжку, а это может быть кто-то из знакомых и довольно близких. И необязательно, что имел место злой умысел, человек мог, несмотря на возможный опыт, просто не заметить подмены…
26
В эту странную ночь Прохоров не спал долго, адреналин, как мы уже говорили, не давал успокоиться усталой голове и телу, и мысли от этой усталости путались, перескакивая с одного на другое.
И единственным способом рассказать о том, что творилось в его сознании, похоже, будет такая же беспорядочная передача этих самых мыслей:
Как она сегодня смотрела, когда этот урод ранил собаку, хотел бы и я, чтобы на меня она так смотрела… Я бы согласился, чтобы меня машина сбила, не до смерти, конечно, и не до инвалидности, но чтобы на меня она так смотрела…
А с чего завтра начать? Пречистенка – это у нас Кропоткинская, а там… Кажется, Фабер, и его нужно посетить обязательно, потому что драйв – это хорошо, но с одной покупки какого-нибудь серебряного набора в коробке можно нажить больше, чем с кучи книг. А еще есть Воздвиженка и Моховая – это почти рядом, а там Вольф, Карбасников и какой-то Абрамов.
Вот опять фуфло – на этот раз титул и книжка не очень редкая – «Дым» Тургенева, неужели хорошего экземпляра невозможно найти? Горох, правда, в этом смысле человек беззастенчивый – берет все, что под руку попадется – с печатями, с ксероксными страницами и даже гравюрами на принтере. Как-то его не волнует – ворованное это или чистое, полное или с заменами при помощи новых технологий – ест все. Хотя гравюра на ксероксе – это примерно то же самое, что серебро из пластмассы…
Надо будет заехать и купить ей это платье – выглядеть она в нем будет – закачаешься… Хотя, где она его будет носить? Здесь – не хочет больше появляться, а там – оно все-таки может оказаться не во времени…
Ну, я идиот, нужно было подготовиться к завтрашнему походу, взять у Володи хотя бы несколько шибановских каталогов за эти годы, посмотреть, что есть, посоветоваться – что лучше купить, а тут иди с голой задницей.
Он посмотрел на часы – полвторого, все уже спят, но все равно написал «зятю» письмо, чтобы тот прислал ему несколько сканов с тех каталогов. Встанет утром, прочтет и отправит, а у него будет несколько часов, чтобы идти не с пустой головой…
А кстати, где у нас Шибанов-то? К нему-то обязательно надо… К нему, Фаберу и Вольфу – обязательно, все остальное бесплатное приложение, просто потому, что рядом. Нужно бы еще в обязательном порядке к Пашуканису, тот поэзию любил и даже издавал в количестве, да он как-то на отшибе – Таганка от всего остального в стороне… Может, в следующий раз?
Ну и как нам с ней устроиться?
Прохоров уже не замечал, что размышляет об их с Надеждой союзе, как о решенном деле, хотя никакого даже намека на близость не было пока и в помине. То есть нет, не так: действительно ничего конкретного не было, но наш герой имел некоторый опыт общения с противоположным полом и видел, что вот этот взгляд, вот эта рука, которая чуть коснулась его пальцев, эта полуулыбка… Это все не просто так, если бы дело происходило сегодня, то Слава бы уже точно знал, что его от постели с этой женщиной отделяет только небольшая доза настойчивости, некоторое время на выполнение традиционного ритуала, да нужен еще счастливый набор случайных, но удачных обстоятельств… Но это – сегодня, а что было бы тогда с этим знанием, он не понимал, потому что женщины – они всегда женщины, но вот традиции и ритуалы за сто лет изменились вне всякого сомнения, а это могло иметь решающее значение…
О, какой роскошный экземпляр «Курицы, имеющей в профиль вид головы человека» – в обложках и в старинном марокене. Книжка бессмысленная и ненужная, но реально очень редкая и в этом качестве прославленная зачем-то Смирновым-Сокольским. Славе она не попадалась ни разу, только на немецком, и если бы он собирал коллекцию, то никогда такое себе бы не оставил, но наличие ее у Гороха свидетельствовало о том, что он либо сам начал разбираться, либо нашел хорошего консультанта.
Как же все-таки выстроить маршрут? Если бы это было сейчас, все получилось бы просто: развернуться на набережной, потом по Знаменке налево на Моховую, оттуда на Воздвиженку, потом по Никитской опять на Моховую. Оттуда до Никольской к Шибанову, потом вниз на набережную и налево до Спасского моста, тут налево на Каменщики, с них на Садовое, с него на Пречистенку и домой… Но это сегодня, а тогда, возможно, все было проще и понятней. Да, кроме того, он не имел ни малейшего представления – на чем они отправятся. Извозчик? Автомобиль? Такси в это время уже существовали?