Старый Свет. Книга 4. Флигель-Адъютант
Шрифт:
Есть только одна-единственная штука в мире, с которой не помогут ни штыки, ни деньги и власть, ни высочайший интеллект:
– Ваше величество, вы что, влюбились?
Он спрятал лицо в ладони. А я ещё раз глянул на всю обстановку этой маленькой комнаты, спрятанной в огромном роскошном дворце, и спросил снова:
– Влюбились по радио? По переписке? – Мне нужно было это объяснить хотя бы самому себе.
Самым логичным сравнением казалось то, как фронтовики или заключённые находят себе жён с помощью почты – переписываются месяцами, а потом встречаются и порой создают крепкие любящие семьи. Я лично знавал несколько таких. По крайней мере, так всё это в моей голове более-менее укладывалось. Потому как романтика по радио с помощью морзянки… В страшную эпоху живём! Но, с другой стороны, телеграмма или радиограмма – это то же письмо, только доходит гораздо быстрее, так что в целом представить себе подобное было можно.
– И вы меня не осуждаете? – спросил он.
– С чего бы мне вас осуждать? Что может быть естественнее для молодого человека, чем влюбиться в понимающую девушку, которая готова его слушать? В ту, которая разделяет его интересы, обладает широким кругозором, незаурядным умом, твёрдым характером и определённым положением в обществе.
– Как это у вас получилось? – Его удивление было неподдельным. – Вы так точно её описали!
Простодушный император? Или это только в одном конкретном случае?
– А какой ещё может быть девушка, увлекающаяся радио? Это удовольствие явно не для дурочек-мещанок или дам полусвета. Знаете, или вас обманывает какой-нибудь старый радист-извращенец, который притворяется женщиной, или она и вправду неординарная личность.
Его лицо изменилось, он даже побледнел, представив такой вариант, а потом взял себя в руки и заговорил прерывистым голосом:
– Мы с ней поклялись друг другу говорить только правду или не говорить вовсе. Она совсем юная, моложе меня – ей недавно исполнилось восемнадцать. Замуж её пока выдавать не собираются, какие-то семейные сложности. Но дело не только в этом – сейчас у неё серьёзные проблемы. Ей угрожает опасность. И я не могу этого просто так оставить, понимаете? Она единственная в мире может… Только ради неё я… Понимаете? – снова повторил он.
Я закрыл глаза, и перед моим внутренним взором тут же появилась Лиза.
– Понимаю, – вздохнул я.
– Так вы поможете?
– Всё что угодно, ваше императорское величество.
А что я ещё мог сказать?
Одним росчерком пера в монаршей руке я оказался в чине флигель-адъютанта, то есть теперь имел право и был обязан находиться подле императора. Карьерный рост! Полковник, лейб-гвардеец, флигель-адъютант… Для чего-то это было нужно, и тянущее чувство в груди подсказывало: впереди далёкая дорога.
Я шагал по коридорам дворца, пытаясь не потеряться в поисках канцелярии – нужно было отдать туда, в архив, указ его величества о назначении меня, грешного, в ближнюю свиту. Задумавшись, едва не упустил момент, когда некто резкий и мощный ухватил меня самым бесцеремонным образом и утащил в тёмную комнату с наглухо завешанными окнами.
– Теряешь хватку! – сказал Феликс и довольно оскалился. – Как я тебя похитил, а?
– Это ты теряешь хватку, Карский. – Я достал из кармана револьвер, который всё это время был направлен ему в пузо. – Не узнай я тебя спустя секунду, продырявил бы в шести местах.
– У-у-у-у, блатота, нахватался уголовных приёмчиков. И что, метко получается через карман стрелять?
– А какая разница, если в упор? Мундир было бы жалко только.
– Ладно, ладно. С хваткой у тебя всё в порядке. Теперь слушай, что происходит, и никому ни слова о нашем разговоре, даже императору, смекаешь?
– Если он спросит напрямую, я не смогу соврать. – Тут пришлось быть категоричным.
Феликс меня прекрасно понял. Все представители правящей династии в большей или меньшей степени обладали умением выворачивать человека наизнанку и заставлять говорить правду.
– Ну, так не ври, недоговаривай! Мне тебя что, учить? Как дитё малое, правду мне Арис про тебя говорил, инфантильный временами какой-то. Сколько у нас времени?
– Полчаса примерно, если покажешь, где ваша дурацкая канцелярия. – На «инфантильного» я не обиделся.
– Она не моя, она его императорского величества! – хохотнул Феликс. – И вообще, там не канцелярия, там цирк-шапито. Который уехал, а клоуны остались. Сам посмотришь. А пока слушай.
Мы уселись на покрытый белым полотном диван. Карский закурил и начал рассказывать.
По всему выходило – император вознамерился удрать. Ну, не насовсем, понятное дело. Он всё-таки юноша ответственный, так, на полгодика примерно. И загодя для этого всё подготовил. Под предлогом объезда пределов империи с целью ознакомления с насущными проблемами подданных подписал все документы – кому и какие полномочия на эти шесть месяцев переходят, кто будет входить в регентский совет, во главе с Артуром Николаевичем Крестовским, конечно, а кто заменит его величество на посту верховного главнокомандующего.
Как выяснилось из речи Феликса, для всего высшего света и даже для тайного совета, который руководил империей во времена регентства, деятельность и интеллект молодого хозяина страны стали настоящим сюрпризом. Они-то рассчитывали получить символ, икону, наличие которой стабилизировало бы общество, а получили настоящего правителя! Ну да, молодого. Но почти гениального! У него была абсолютная память, потрясающие математические способности, умение работать с огромными объёмами информации и желание разобраться в каждой мелочи. Не хватало житейского опыта и общения со сверстниками – тут, как могла, помогала лейб-гвардия, но… Но Артур Николаевич идею поездки по городам и весям империи поддержал именно в этом ключе. Правитель должен видеть результаты своих действий и своего бездействия. Да и вообще, хозяину империи нужен был отдых. А лучший отдых – это смена обстановки.
– Император задолбался, – сказал Карский. – Эмоциональное выгорание.
Ещё бы! Возглавить великую державу в семнадцать, каково? А потом несколько лет вкалывать как проклятый, разгребая последствия двух войн и двух революций. И вот теперь он нашёл себе отдушину, эту неведомую радионимфу. Конечно, конторские слушали и перехватывали их переговоры, прекрасно зная, что её зовут Ясмин, и она из Шемахани. То ли придворная дама, то ли дочь какого-то знатного вельможи. Проблема была в том, что имя Ясмин в тех краях было очень распространённым среди знати, а нормальной резидентуры в этом прекрасном южном городе на берегу живописного озера не имелось, и выяснить, кто именно держит в доме передатчик такой мощности, чтобы общаться со столицей империи, пока возможным не представлялось.