Старый тракт (сборник)
Шрифт:
— А что будет дальше? — спросила Виргиния Ипполитовна, чувствуя, что пребывать в безвестности дальше она не может.
— А дальше будет то, что будет, — грубовато сказал мужчина с вожжами.
Вскоре сани развернулись, и неторная дорога круто юркнула в узкий проем густой пихтовой чащи. Тракт скрылся за лесом, который становился сумрачнее и гуще.
Через полчаса услышали доносившуюся откуда-то издалека стрельбу.
— На тракте палят! — сказал мужчина, сидевший в санях у самой их головки.
— Плохой
Они оба вытянули шеи, насторожились, но выстрелы больше не повторились.
Сердце Виргинии Ипполитовны сжалось от недобрых предчувствий. Несмотря на ветер и мелкий снег, ей стало нестерпимо жарко, захотелось сбросить с головы шаль, расстегнуть ворот шубы.
«Никак не пойму, что они задумали? Почему же нет следов от первых подвод? Куда же мы едем?» — с отчаянием размышляла Виргиния Ипполитовна. Но представить ей весь замысел так и не удалось. Откуда она могла знать, что все три дороги расходились от тракта веером и вели к одному пункту — к хутору Лисицына, и самой короткой была последняя дорога, по которой и предполагалось провезти Валерьяна. Расчет был простой — оставить следы на первых двух дорогах, в случае погони дать преследователям ложный след.
Хутор Лисицына был затерян в таком укромном уголке притрактовой тайги, что, не зная подхода к нему, его можно было не найти даже в солнечную погоду. Изба уткнулась в подножие холма, баня спряталась на берегу речки в черемуховых зарослях. Скотный двор — амбар, конюшня, хлев — потонул в сукастых соснах.
— Тихо что-то, а пора бы им быть, — сказал мужчина, правивший конем.
— Видать, осечка, — отозвался второй мужчина, а у Виргинии Ипполитовны от его слов сердце с острой болью покатилось под ребра.
— Неужели провал?! — со стоном воскликнула Виргиния Ипполитовна.
— Случается, — проговорил правивший конем.
— Не угадаешь, где попадешь, — подтвердил второй.
Виргиния Ипполитовна поняла, что люди, с которыми свела ее судьба на Сибирском тракте, знают свое дело и не первый раз помогают побегу.
Когда подъехали к хутору ближе, стало ясно, что он покинут, изба не топится, людских следов никаких нет. А где же пароконная подвода? Ведь ее и задумали-то с целью, чтоб промчать Валерьяна по проселку как можно быстрее и открыть ему путь в тунгусское стойбище. Пароконная подвода должна оказаться здесь первой. Где же она задержалась? По какой причине?
Насупились мужчины, запыхали цигарками, то и дело выходили из избы, прислушивались к свисту ветра.
Наступила ночь. Темнота поубавила ярость бурана, очистила небо от туч, заблестели звезды.
Виргиния Ипполитовна забилась в избе в угол, старалась забыться, но дрожь напоминала ей о времени, заставляла воображать самое ужасное.
Утром, когда совсем стало светло, на хуторе появилась
По их виду — сосредоточенному, уставшему, суровому, Виргиния Ипполитовна все поняла — с Валерьяном случилась беда. Она заторопилась выйти на крыльцо, и тут настигла ее страшная весть:
— Валерьян убит. Мир праху его, — скинув шапку, сказал самый молодой из мужиков и широко, во всю грудь, перекрестился. Помолчав, подал ей руку, тихо добавил: — Касьянов я, черев меня шли вам его послания.
Остальные мужчины тоже сняли шапки, но сказать ничего не сказали, только сокрушенно вздохнули.
Земля под ногами Виргинии Ипполитовны колыхнулась, она вскрикнула, но, ухватившись за перила крыльца, выстояла.
— Горько и тяжко! — сказал Касьянов и ожесточенно ударил кулаком по стене избы.
— Как же? Почему? — онемевший язык не подчинялся ей, застывшие губы сминали слова.
— Надо ж такому случиться! Нас приняли за настоящую почту. Пятеро варнаков напали на нас, рассчитывая, что мы везем деньги. Выстрел сразил его в голову.
— Боже мой… Где же он нашел свою кончину…
— Кто же знал? Все было сделано чисто.
— Прошагал всю Россию, Сибирь, — Виргиния Ипполитовна плакала навзрыд, вытирала слезы рукавичкой.
— Ночью схоронили… Еще один крест встал на Сибирском тракте. Пусть пухом будет ему земля…
— Где же?
— Покажем. Только не теперь. Теперь всем надо разлететься. Пойдете по нашему следу, он выведет вас к тракту, а там налево — к Подломному. Мы поедем другой дорогой к городу через выселки.
— И не тянуть бы, пока не застукали, — сказал один из молчавших мужчин.
— Двинулись!
Зашагала и Виргиния Ипполитовна по указанной ей дороге.
В одном месте из-под самых ее ног с шумом вспорхнул глухарь. Он круто поднялся в небо, уселся на сухую вершину толстой сосны и долго смотрел вслед женщине, удалявшейся нетвердыми шагами, по прямому проселку, забитому снегом.
Вчера с этой же сосны, с этой же сухой макушки он видел, как бушевали на тракте людские страсти. Благо ему ничто пока не грозило. Он угрюмо созерцал происходящее. В его тревожной жизни подобное совершалось уже не впервые.
17
Луиза жила в Томске на Воскресенской горе, в отдельном флигеле, отодвинутом в глубину двора. Хозяин дома занимался ломовым извозом, и когда он выезжал с поклажей на тракт до Маринска или Красноярска, его не было дома по неделям. Жена хозяина занималась вышивкой и часами, согнувшись, сидела за машинкой и пяльцами. И она часто исчезала из дома, унося исполненную работу в белошвейную мастерскую купца Перезвонова. По целым дням в доме не слышалось человеческого голоса.