Стать Медузой

Хамм Эмма

— Почему не спросить змей? — Эвриала погладила аспида у ее правого уха. — Они всегда знают душу человека. Они поймут, если он хочет навредить нам.

Медуза боялась спрашивать их. А если они подтвердят ее страх, что Алексиос прибыл убить ее? Может, он вел ее по опасной дорожке, и в конце она пожалеет, что доверилась ему?

Ее сердце не могло выдержать правду. Она развалится по швам, не станет целой снова.

— Я так не могу, — прошептала она. — Я не могу, страхи могут стать правдой.

— Тогда доверься себе, —

ответила Эвриала. Она отпустила Медузу и поползла во тьму. — Мы со Сфено дадим тебе время с ним. Ты знаешь, что он не может оставаться надолго, но я убедила Сфено, что это важно. Поговори с ним. Тебе нужно это, чтобы исцелиться.

Да? Медуза не знала, могла ли исцелиться сильнее в такой ситуации. Она родит, скорее всего, чудовищного ребенка. Ее судьба оставалась в этих пещерах, если герой не убьет ее. И она застряла в этом мире, где никто не заботился о ней. Хоть она отчаянно хотела кого-то рядом. Не только сестер.

И все же этот мужчина пересек моря ради нее. Он прибыл из их дома, оказался с ней. Нити их судьбы переплелись, хоть она пыталась разрезать связи много месяцев назад.

Или прошли годы?

Время прошло слишком быстро.

Глубоко вдохнув, она придвинулась к краю туннеля, позволила шороху чешуи разнестись эхом по пещере. Алексиос замер, а потом продолжил вырезать фигурку.

— Доброе утро, — крикнул он. — У меня для тебя сегодня несколько сюрпризов.

— Сюрпризов? — она спряталась за камнем и прижала ладонь ко рту. — Алексиос, я не могу даже посмотреть на тебя. Ты станешь камнем. Тебе стоило уйти, когда я сказала.

— Да, я стану камнем, если ты посмотришь на меня. Я уже увидел, что эта часть мифа — правда, — он постучал ножом по ближайшему каменному солдату. — Вот доказательства. У тебя ужасное чувство в украшениях. Такого раньше не было, Медуза.

— Превращение монстра делает такое с человеком, — ответила она, посмеиваясь.

Он знал, что она не могла быть женой. Украшение дома не было в ее мыслях, а ее отец говорил, что она мусорила больше всех. Мама всегда спорила до посинения, что Медузе нужно было научиться быть лучшей женой. Лучшей хозяйкой дома. Вести себя не как деревенщина.

— Я не думаю, что дело в монстре, но если хочешь списать ужасный вкус на тело змеи, то я не против, — он заерзал.

Шорох ткани, когда он встал, заставил ее сердце биться быстрее. Что он делал? Что задумал?

— Медуза, — позвал он. — Я знаю, что ты стесняешься того, как выглядишь, но я хотел бы тебя увидеть.

— Я не могу рисковать.

— Нам обоим это нужно, любимая.

Это слово обожгло ее душу. От этого ее сердце колотилось, и она знала, что не могла ему отказать. Даже в этом облике она была женщиной, какой была раньше, под чешуей.

Она подвинулась, хвост выглянул из-за камня.

— Тебе нужно развернуться. Тогда я не превращу тебя в камень.

— Если нужно, я дам тебе уединение, — он пнул пару камешков, потом

позвал. — Я стою спиной к твоему туннелю, госпожа пещер!

Даже сейчас он пытался шутить. Он вот-вот увидит жуткую Горгону, которая превращала людей в камень, и он не боялся. Но он хотел, чтобы она ощущала себя лучше, чтобы ей было спокойнее, когда он увидит ее. И он шутил из-за всего, словно это их не пугало.

Она выползла из-за камня, стараясь смотреть на землю у его ног, чтобы убедиться, что он точно развернулся. Он стоял спиной к ней, был пока что в безопасности.

Дрожа, Медуза разместилась за ним, глубоко вдохнула.

— Я не знаю, помешает ли тебе стать камнем то, что я не смотрю на тебя. Я такое еще не пробовала.

— Я видел тебя в тенях, Медуза, — он расправил плечи. — Если бы проклятие так работало, я уже был бы камнем. И я хочу рискнуть, если смогу увидеть тебя еще раз.

О, ее сердце. Оно сжалось так сильно от этих слов, она тоже хотела увидеть его. И она улыбалась ему в тенях, следила, как он двигался в новом взрослом теле.

Он тоже имел право посмотреть на то, как она повзрослела.

Тяжко вздохнув, она зажмурилась и кивнула.

— Тогда развернись, Алексиос.

Она не хотела знать, когда он развернулся, но Медузу не ждало такое. Звук его потрясенного вдоха сообщил ей, когда он увидел ее. И она знала, что он видел. Она все еще смотрела в зеркало каждый день, только чтобы понять, насколько уродлива была.

Алексиос шагнул к ней, и она ощутила жар его тела рядом со своим. Как давно она была рядом с кем-то, кроме сестер? Месяцами, пожалуй. Так близко к ней кто-то был еще до того, как она была жрицей. Может, и раньше так не было. Ее родители не обнимались. Ее брат не хотел сближаться с сестрой.

Последним ее обнимал, был к ней близко, он.

Теплые пальцы задели ее бок, где кожа встречалась с чешуей. Она выдохнула, пока он обводил ее ребра. Мозолистые пальцы спустились к ее бедру, нежно погладили чешую там.

— Такая нежная чешуя, — прошептал он. — Я думал, твоя чешуя будет куда больше.

— Я же не рыба, — она пыталась звучать бодро, но ее голос был хриплым. — У змей чешуя меньше. Плотнее прилегает к коже.

— Как кристаллы.

Это не было правдой. Она знала, что выглядела ужасно. Змеи и женщины не должны были соединяться, но из этого получились жуткие Горгоны.

Его палец скользнул по ее ребрам, по рукам, он нежно погладил ее плечо.

— У тебя и тут чешуя.

— Похоже, она всюду.

Алексиос поднял руку, и ей было больно без его тепла. Она хотела оказаться в его объятиях, но это не произойдет. Она не могла. Он не мог. Они оба знали, что у них ничего не получится. Но от этого желание не пропадало.

Тепло его прикосновения снова появилось, ладонь легла на ее щеку. Он подвинул пальцы опасно близко к змеям в ее волосах.

— Они ядовитые, как и выглядят?