Стать Медузой

Хамм Эмма

— Путь долгий, — ответил он. — Как ты и сказал. Я не хочу пропустить так много в жизни.

Хрисаор посмотрел на него, не впечатленный.

— Отец, я — бог, который видит души смертных и понимает, о чем они думают. Я вижу твой дух за твоими мыслями. У тебя хороший план, но ты не хочешь пропустить год. Больше нет.

Алексиос не знал, о каком плане говорил его мальчик, но чем больше он думал об этом, тем больше понимал, что Хрисаор был прав. Он не планировал возвращаться в этот мир, не хотел тратить время.

Любимая

ждала его. Он спас ее, и он не мог дождаться их встречи.

Он взял своего ребенка за руку.

— Я не хочу, чтобы ты был тут один, Хрисаор. Мы столько прошли вместе, ты так много видел, и мне больно от мысли, что я оставлю тебя без семьи.

— Ты не остался бы тут навеки, отец. Ты смертный, а я бог, — он сжал пальцы Алексиоса. — Мне все равно пришлось бы тебя отпустить.

Слова жалили, но мальчик был прав. Они не смогли бы жить вечно вдвоем. И он не знал, уходили ли боги в Загробный мир, если умирали, был ли для них Загробный мир.

Но он не мог оставаться тут, ведь Медуза ждала его. И их ждал долгий путь.

— Хорошо.

Хрисаор поднял отца на руки, и Алексиос уже не замечал мир смертных.

Он погрузился в глубокий сон, видел будущее. Он видел, как Даная вернулась к сыну, обняла его и зашептала правду на ухо. Персей, конечно, ответил отказом на ее просьбу отвернуться от жизни героя. Вместо этого он усадил ее на трон. Персей жил дальше, стал королем соседнего королевства с самой красивой невестой. Имя Андромеды вскоре добавилось к героям среди звезд.

Он видел, как свободно летал Пегас, вскидывая красивую голову, широко раскрывая крылья, пролетая над вершинами гор. И хоть монстр был не с семьей или друзьями, он был свободен.

Даная хорошо правила, и ходили слухи, что Персей отдал голову Медузы Афине. В этом была правда. Герой не напрямую отдал голову женщине, которая все это начала. Алексиос ее доставит.

Видения сменились сестрами Горгонами, которые еще жили под Олимпом. Их семья нашла их, они уже не были одни в темноте. Их отец, Форкий, посылал своих непослушных дочерей к Горгонам. Так женщины учились сложностям жизни и становились менее избалованными.

Охотники уже не искали сестер Горгон. Они жили хорошо.

И когда видения завершились, Алексиос открыл глаза и увидел улыбку Хрисаора. Похоже, его сын закончил стареть. Он был сильным мужчиной с мощными чертами, золотыми кудрями и добротой во взгляде, который мог соперничать с солнцем.

— Здравствуй, отец, — сказал Хрисаор. — Рад, что ты проснулся.

— Я скучал по пробуждению, — он вытянул руки над головой и зевнул. — Но я еще ни разу в жизни не ощущал себя таким отдохнувшим.

— Год сна может такое сделать, — Хрисаор вытянул руку и указал вокруг них. — Добро пожаловать на гору Олимп, отец. Ты должен был увидеть ее такой, когда впервые привел меня в это священное место.

Алексиос пытался удержать челюсть, но рот раскрылся. Гора

Олимп была такой, как говорили люди, и даже больше.

Роскошные столы из золота, которое будто все еще было жидким, растекалось вокруг столов. Каждый стол был полон амброзии и нектара, который блестел на солнце медом и силой.

Все боги были тут. Они отдыхали на скамейках и в креслах, стояли вокруг столов. Они источали силу, больше власти, чем он мог представить. Каждый впечатлял по-своему.

Афина с ее шлемом и копьем. Посейдон с парящей бородой. Зевс с гулким смехом, который бил по воздуху, как громоподобные аплодисменты. Даже Гера, такая красивая, что он не мог смотреть на нее дольше пары мгновений, глаза начинали слезиться.

Все боги были перед ним, и Алексиос не знал, как себя вести. Он был просто сыном кузнеца, даже не стал кузнецом сам, и он не должен был стоять тут. Его жизнь не должна была сложиться так, чтобы он испытал такое.

Но он был тут.

— Отец? — спросил Хрисаор.

— Хм? — Алексиос посмотрел на своего ребёнка, его сын все еще держал мешок с головой Медузы. Он вспомнил все, потянулся к коричневому мешку.

Он прижал ее голову к своей груди, ощутил, как змеи двигались в ее волосах. Они были еще живыми, или их просто нельзя было убить. Он не удивился бы, если бы змеи на ее голове оказались бессмертными.

Не думая, он полез в мешок и опустил ладонь среди них.

— Тише, — сказал он. — Все почти закончилось.

Змеи утихли от его прикосновения. Шорох и шипение уже не доносились из мешка.

Один из богов прошел мимо них, Алексиос узнал Гермеса. Он посмотрел на мешок, потом на Алексиоса и прошептал:

— Это опасно. Осторожнее с этим. Змеи кусаются.

— Меня они не укусят, — Алексиос посмотрел на толпу, искал лишь одну богиню, с которой хотел говорить. — Вы не видели Персефону?

— Она где-то там, — Гермес махнул направо. — Они с Аидом редко собираются с нами. Слишком хорошие, чтобы пить с олимпийцами.

Алексиос сомневался в этом.

Но он прибыл не болтать с богами. Он был на задании, и это задание не завершить, пока он не узнал, что о его мальчике позаботятся.

Хрисаор был прав. Алексиос уже понял, что встретит Медузу только в Загробном мире. Этот мир был не для Алексиоса, ее душа уже ушла дальше. Он не будет тут задерживаться дольше, чем нужно.

Но бросить ребенка одного, без чьей-то поддержки? Это обжигало сильнее, чем он хотел признавать.

А потом он увидел темный пеплос Персефоны и понял, что его момент настал.

— Идем, — он потянулся к большой ладони Хрисаора. — Я хочу, чтобы ты кое с кем встретился.

Кто присмотрит за его сыном лучше богини Загробного мира? Может, она даже позволит ему навещать родителей в полях Элизия. Он не знал правил, но надеялся, что Персефона была доброй и позволит ему приходить в гости.