Стать Медузой

Хамм Эмма

У него пересохло во рту. Язык будто разбух. Но он все равно пролепетал:

— Что скажет твой отец?

— Он не решает. Впервые я сделала выбор сама, и я верю, что это правильно, — она сжала пальцы, вглядывалась в его глазах, но он не знал, что она искала. — Алексиос? Как думаешь, это правильный выбор?

Нет! Конечно, нет. Она должна была остаться тут, с ним, где он сделает ее счастливой. И он знал, что сделает это, потому что был готов посвятить жизнь тому, чтобы у нее было все, чего она хотела.

Но он этого не сказал.

— Думаю,

если ты этого хочешь, тебе стоит так сделать, — он кашлянул. — Хотя сложно представить тебя жрицей.

Она рассмеялась и встала, поправила хитон.

— Я сама до этого не думала об этом. Но спасибо, Алексиос. Ты дал мне храбрость рассказать отцу. Пожелай мне удачи!

Она побежала по дорожке, и он ощущал, что его сердце ушло с ней. Браслет прожигал дыру в кармане, напоминая, что он нарушил данное себе обещание.

— Прощай, — прошептал он.

ГЛАВА 6

— Думаю, это все, — Медуза опустила остатки своих вещей в ящик, который отец погрузит в телегу.

Они хорошо приняли новость. И весь месяц она пыталась убедить себя, что не боялась сделать такой шаг. С чего бы? Многие хотели на место жрицы. Многие девушки восхищались бы ее новым положением в жизни.

И ее семье не нужно было переживать за ее брак. Это поможет им в будущем, а она сможет принимать свои решения. И пока ее семья была рада, что экономила деньги, она была еще счастливее с новым контролем.

Похлопав по крышке ящика, она кивнула брату.

— Вот так! Думаю, я собралась.

Он строго смотрел на нее, скрестив руки на груди.

— Уверена, что хочешь это сделать? Ты не можешь отступить, как только попадешь туда, и отменить желание быть жрицей. Ты уже сделала выбор.

— Я это понимаю, — она тяжко вздохнула. — Я знаю, что ты не веришь мне, когда я говорю, что меня призвали, но это так. Афина хочет, чтобы я была ее жрицей, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы она гордилась.

— Я думаю, что ты фанатична и не видишь пока что этого, — он фыркнул. — Но я знаю, что мои слова не заставят тебя передумать. Так что поезжай в Афины, сестра. Делай то, что тебя призвали делать.

Она так и собиралась поступить, но было бы лучше, если бы с ней было одобрение брата. Медуза знала, что он это не примет. Спор с ним оставлял лишь горький привкус на языке во ртах обоих.

— Ты можешь это поднять? — она указала на ящик и вышла за ним за дверь.

Ее брат не хотел, чтобы она уезжала, но ее отец гордился. Он смотрел, как она приближалась, с широкой улыбкой на лице, протянул

руки для объятий.

— Моя дорогая девочка! Вся семья тобой гордится. Надеюсь, ты это знаешь.

— Знаю, — она прильнула к нему, вдохнула знакомый запах сена и лошадей.

Он плохо умел сохранять себя чистым. Хоть он был ткачом, его одежда всегда пахла сараем. Медуза рассмеялась, вспомнив, сколько человек упрекало его за это. А он говорил им хорошо стирать вещи, которые они получали от него.

— Я буду скучать, — прошептала она в его плечо.

— Мы скоро увидимся. Может, я прибуду к тебе в гости в храм. Ты сможешь передать мои надежды насчет дочери Афине. Может, она исполнит их, — он поцеловал ее в лоб. — Поезжай. Мы выделим телегу, или я заберу ее, когда буду в Афинах в следующий раз.

— Спасибо, — она отодвинулась и обняла маму. — Я люблю вас обоих. Всех вас.

Ее брат снова фыркнул и пошел в дом. Он мог вредничать, сколько хотел. Она не винила его за то, что он расстроился, что она уезжала. Ему будет сложно привыкнуть. Ее больше не будет рядом, и родители сосредоточатся только на нем.

Она не понимала только, как сильно это разозлит его.

Вздохнув, Медуза забралась на телегу и сжала поводья.

— Я пришлю кого-то обратно с телегой, отец.

— Я могу забрать ее позже, если ты не против присмотреть за старичком, — он похлопал бежевую лошадь.

— Я буду жрицей, отец, — она улыбнулась ему. — Они без возражений отправят лошадь обратно. Только подожди.

Она щелкнула поводьями, и лошадь пошла вперед. Она не могла оглядываться на семью, иначе заплачет. А рыдать, пока она ехала к исполнению мечты, казалось неправильным.

Вместо этого она пыталась сосредоточиться на красоте дня. Солнц сияло. На небе не было ни облачка. Синее небо означало удачу. Она будет жрицей Афины!

Медуза подняла руки над головой и указала на небо.

— Я тебя не подведу. Ты будешь мной гордиться, Афина. Я буду петь похвалу тебе и заботиться о твоем храме. Только подожди!

Смех перебил ее. Словно появившись из ниоткуда, Алексиос забрался в ее телегу. Она накренилась, и лошадь недовольно фыркнула, но шла дальше.

Но она была рада, что он был тут. Она надеялась попрощаться с ним, но его н было дома, когда она пришла. А потом времени не оставалось, и она смирилась, что не увидит его перед тем, как пропадет навеки.

— Привет, — сказала она. Медуза старалась не пускать улыбку на лицо. — Не думала, что ты хотел прощаться со мной.

— Почему бы мне не хотеть попрощаться?

— Тебя не было дома, когда я пришла. Твой отец вел себя грубо, сказал быть осторожной с богами. Сказал, что я не из их любимцев, хотя сама Афина выбрала меня своей жрицей.

Слова еще жалили. Отец Алексиоса не любил ее, но она думала, что он будет хотя бы рад, что она уезжает. Вместо этого он ворчал про неблагодарность и женщин, не понимающих волю богов. А потом хлопнул дверью перед ее лицом.