Стать победителем
Шрифт:
И на пятом километре пути такая возможность представилась. Поперек дороги, прикрываясь своими лошадьми, растянулась цепочка в десяток зроаков, перегораживая дорогу по всей ширине. И когда мы приблизились метров на двадцать, к нам понесся грозный окрик:
– Кто такие?!
Я постарался сымитировать хорошо известный мне голос ненавистного Зарабги, управляющего крепостью Дефосс:
– Карлафс! Командир разведки князя Тукало! А вы кто такие?
Зроак, именем которого я назвался, пожалуй, был единственным, кто, по мнению кречей, мог появляться где угодно и в какое угодно время. Он часто разъезжал
Самый худший вариант развития событий – это нарваться на самого Карлафса или подъехать к дозору всего лишь через полкара после его проезда. Но кажется, пронесло.
– Десяток из когорты принца Дремела, – ответил мне десятник и уже более тихо скомандовал своим подчиненным: – Дать дорогу!
Пожалуй, только в империи людоедов наследников трона называли именно принцами, а не поцарниками.
Нет, чтобы спокойно проехать дальше. Так я решил еще и поиздеваться над зроаками. В идеале мы могли их уничтожить, нанеся неожиданный удар. Тем более имея такое оружие. Но тут уж без грохота, возможной погони, а то и ранения кого-либо из наших могло не обойтись. Хороший лучник неплохо и на слух стреляет. А мне сейчас даже ранение пристяжной лошади было невыгодно. А вот подшутить…
– Десятник, как у вас бойцы расположены? Да вас сомнут первой же атакой! Первые номера – выдвинуться вперед и залечь за камнями! Вторые – сидеть в седлах и быть готовыми к контратаке! Выполнять!
Мы проехали дальше, но мой усиленный слух уловил шипящее проклятие и обидное словцо, брошенное мне вслед десятником:
– Придурок!
Кречи тоже на допросах так называли Карлафса и пересказывали вот такие же его нежданные, глупые приказы, выданные во время перемещения по тылам армии. Как хорошо, что я догадался выспрашивать и о самодурах среди военных.
Правда, несколько дальше, когда мы уже отъехали и я обрадовался, что вокруг никого, Леня мне шепнул:
– Ты словно рожден для таких эпохальных приказов, о великий Македонский!
– Точно придется имя сменить, – проворчал я в ответ.
В дальнейшем мы значительно ускорились, хотя подобные заслоны пришлось проезжать еще два раза. Как итог – мы умудрились проскочить огромное расстояние за ночь, но, увы, самую опасную долину проскочить не успели. Въехали в нее с утра, когда древний тракт уже стал наполняться одинокими всадниками и малыми группками воинов. Кое-где виднелись даже кареты с сопровождением и без. И нам в такой обстановке следовало проскочить километров пятнадцать и только потом свернуть влево, в извивающиеся и глухие ущелья, по направлению к горам. То есть главная артерия, ведущая к осаде вокруг Грохвы, оказалась жуть как заполнена врагами. Но двигаться вдоль лесных опушек значило потерять день, а то и нарваться на недоуменные вопросы типа: чего это вы там мыкаетесь? Уж лучше вот так, нагло и бесшабашно.
Хотя чего уж там, по поводу бесшабашности я вру. Следовало бы честно признаться в постоянном напряжении, вызывающем обильное потовыделение. Пару раз у меня спирало дыхание от страха и переживаний, и я физически ощущал, как у меня седеют волосы. Как приветствовать иных и что примерно отвечать на восклицания, мы знали, но что касается всего остального… Пики мы продолжили держать в чехлах, но вот в торце ткань разрезали. Теперь достаточно было нам потянуть ткань на себя, и лезвиям уже ничего не мешало сорваться в полет.
Также мы оговорили массу сигналов на многие случаи жизни. И самый главный, если уж придется отбиваться прямо на тракте, у нас звучал «Люди!». То есть указываем рукой в противоположную сторону, кричим, враги непроизвольно поворачиваются, а мы наносим удар. Ну а потом уходить от погони, куда карта ляжет. Случай, конечно, крайний, но лучше уж заранее учитывать такой роковой отход.
Но хуже всего, что более половины зроаков передвигалось в этом спокойном и безопасном месте без шлемов. Не то чтобы было жарко, скорее даже прохладно с утра, но какой смысл тащить на голове тяжеленное и душное ведро? А мы только и могли, что немного приоткрыть забрала на глазах. Нам хоть легче дышалось в этих ведрах: у нас не такие огромные челюсти и не такие толстые шеи. И все-таки хорошо, что хоть треть служак, выполняя отданный приказ по всей армии новым императором, не снимали своих шлемов во время передвижения.
Ну и самое неприятное приключение произошло уже почти возле самого нашего съезда, который находился в пределах видимости.
– Вон у той скалы надо сворачивать, – успел предупредить меня дед Мирослав, как с обочины нам наперерез выдвинулся довольно тучный, если не сказать страдающий ожирением зроак в гражданских одеждах.
– Эй! Стойте! – Спеси в его голосе и надменности хватало, поэтому я не решился проигнорировать такой приказ. Хотя голос старался выдерживать строгий и жесткий:
– В чем дело?
– Вы что, меня не узнаете? – изумился толстяк. Вот те раз! Оказывается, некая знаменитая здесь личность! Пришлось добавить в голос почтительности:
– Никак нет! Разве что вы представитесь.
– Я баресс Удель!
Пришлось на это заявление притвориться страшно желающим выслужиться воякой:
– Извините, господин баресс, не признал! Хотя очень много слышал о вас хорошего.
Лесть таким толстякам тоже нравится. Хотя он не поленился и нас спросить:
– А вы кто такие?
– Десятник из когорты принца Дремела, с четырьмя сопровождающими, господин! Производим доставку канатов.
Толстяк Удель нахмурился и пробормотал:
– Далековато принц вас гоняет… Идиот… – Но дальше интересоваться нашими делами не стал, а скомандовал: – Десятник, отправьте своих людей в лес. Я там делал привал, но у кареты лопнуло колесо, следует помочь с заменой.
У меня отлегло от сердца, и мое согласие прозвучало даже радостно:
– Рады стараться, господин баресс. – И уже своим: – Спешиться!
Так мы и прошли в рощицу, располагающуюся справа от тракта. Верхом оставался только я, резонно рассудив, что сверху мне будет видно лучше и дальше. И действительно, в роще на живописной поляне с зеленой травкой стояла крытая карета, запряженная парой прекрасных лошадок. Переднее правое колесо и в самом деле лопнуло, наверняка при развороте на малом пространстве, и продолжать движение с такой поломкой было невозможно.
– Колесо на крыше! – стал распоряжаться зроак. – И пошевеливайтесь! В карету заглядывать нельзя! Там моя супруга.