Статьи 1998-1999 г.
Шрифт:
Мы, в массе своей, не понимали, в чем суть нашей советской жизни. Старики, может, понимали лучше нас, но они вымерли, а нам как следует объяснить не сумели. И мы очень много внимания уделяли дефектам и несуразностям (а их достаточно при любом типе жизни), а не замечали главного. Главное нам казалось как бы явлением природы, которое не может исчезнуть по воле Ельцина. Нам не только бесплатный врач и учитель казались чем-то естественным, вроде воздуха и солнца. Мы звонили по телефону за две копейки и за пятачок ехали на метро через весь город. И считалось, что так и должно быть. Мы даже не замечали, что это — часть жизнеустройства, созданного людьми. Что само по себе так не бывает, а если
Уже и зарплата наша, небольшая, но вполне сносная, казалась таким же неотъемлемым правом. Как это не дать мне зарплату! Я же должен питаться и кормить детей! Как это «мои проблемы»? Это наше удивление, от которого мы никак не можем опомниться, по инерции идет от нашей жизни в стране как семье. Эта привычка нам сослужила плохую службу, да и сейчас еще не дает взглянуть правде в глаза. Оторопели и никак не соберемся с мыслями.
Ведь все еще можно поправить, надо только понять, чего мы хотим и что невозможно. Чтобы нам в нашей холодной стране тепло и сытно устроиться не семьей, а рынком, надо уморить две трети сограждан. Выморозить Север и Сибирь, распродать землю и месторождения. И тогда те зубастые, что выживут, какое-то время смогут наслаждаться, пока не проедят выручку. А потом и сами друг друга перегрызут.
Давайте, пока мы еще совсем не обессилели, взглянем на вещи трезво и начнем выруливать на тот путь, что предназначен нам судьбой — жить в семье, а не в рынке. Надо только самим признать и молодым объяснить, что в «старую» семью не вернуться и тащить в нее никто не собирается. В каждом поколении семья уже в чем-то другая (да и советский строй в каждом поколении менялся). Бывает, малограмотный и тяжело трудившийся отец порол детей — а своих детей его сыновья воспитывают уже словом и примером. Но если эти сыновья имеют ум и сердце, то поймут, что в главном тип жизни сохранился. Семья есть семья.
Советское жизнеустpойство во многом еще не сломано. Многое еще можно восстановить, надо только самим себе головы пpочистить. И пpежде всего, я думаю, надо отказаться от главных антисоветских тезисов, которые наши левые политики пpиняли, чтобы казаться современными и патpиотичными. Эти тезисы в принципе ошибочны, а значит, никакого выхода из тупика не откpывают.
1998
Хотели рынка труда?
Правительство приняло решение отбирать у предприятий налоги до выплаты зарплаты работникам. Конституционный суд признал это решение законным. Это такой красноречивый факт, что, казалось бы, все встает на свои места в вопросе: что за общественный строй устанавливается в России?
Исходя из этого факта и самой логики рассуждений реформаторов, можно задать риторический вопрос всей нашей либеральной интеллигенции: хоть теперь-то вы видите, что ни о какой рыночной экономике и гражданском обществе и речи не идет? А теоретиков КПРФ спросить: теперь-то вы видите, что государственность, которую пытается создать режим Ельцина, не является буржуазной?
Конечно, миф демократии упал под ударами слов и действий. Это несколько раз зафиксировал Бурбулис. То он сказал, что режим «начал смертельно опасную операцию против воли больного» — с представлениями любой демократии это вещь несообразная. То он признал, что «конституцию протащили через задницу» — подтвердил факт фальсификации результатов референдума. Ну, а танки наемных «государственных террористов» поставили точку. Тот сторонник режима, кто называет себя сегодня демократом — или дурак, или циник.
Но у многих осталось еще утешение, что строится в России рыночная экономика, как при Пиночете. А там, глядишь, Клинтон поможет, попросит наших пиночетов уйти в почетную отставку на хорошую пенсию, а нам зато достанется процветающий капитализм. Сегодня, господа буржуазные утописты, и эта ваша надежда рухнула. То, что сделало правительство (и даже то, что оно подумало), находится в вопиющем противоречии с самыми священными принципами рыночной экономики и гражданского общества.
Назовем эти принципы. Это представление о частной собственности как естественном праве (то есть, государство не имеет права на изъятие этой собственности). Это — «свобода контракта», сделки (то есть, государство не имеет права вмешиваться в законную сделку на рынке, а имеет лишь право взыскать после завершения сделки установленный законом налог). Это — эквивалентность обмена, которая обеспечивает равновесие всей системы рынка.
Каков главный тип сделки, на котором держится рынок и все общество? Это купля-продажа рабочей силы. В этой сделке обе стороны выступают равными партнерами. Рабочий есть собственник особого товара, и обладает он им в силу естественного права частной собственности. Он по контракту на время продает свое тело. Это — центральный акт рыночной экономики, та ось, на которой крутится вся машина.
Именно эту ось надламывает правительство. После завершения первой части сделки, когда продавец только-только передал свой товар, государство врывается и запрещает покупателю расплатиться за покупку. Сначала, мол, рассчитаемся между собой. Сразу насмарку летят все принципы — и неотчуждаемости частной собственности (рабочего), и свободы контракта, и эквивалентности обмена. Я уж не говорю о праве и диком нарушении азов любой экономики.
Дела не меняет тот факт, что один собственник (работник) молчит, потому что подавлен и запуган, а его партнер по сделке находится в сговоре с бандитом-государством. Мы говорим о том, что все происходящее по своей сути несовместимо с принципами рыночной экономики. И пока этого не поймет наша либеральная интеллигенция, а за ней и рабочие, которые все еще надеются на «цивилизованный рынок», мы будем сильнее и сильнее увязать в этом болоте. Тут Явлинский прав (хотя я не согласен с ним в том, что рыночная экономика для нас хороша).
Нанешнее положение страшно именно тем, что оно стабилизируется. Еще год-два назад можно было объяснить явные уродства практики правительства неумелостью, ошибками, издержками «переходного периода». А теперь уже видно, что главное в том, куда ведет этот переход. Он — не к рыночной экономике и не к капитализму. Доведя людей до безумия невыплатой зарплаты, а потом устроив шумный спектакль с «возвратом долгов к Новому году», людей отвлекли от главного вопроса. Ведь то, что они получают — не зарплата! Она никакого отношения к эквивалентному обмену стоимостями на рынке (купля-продажа рабочей силы) не имеет.
Конечно, цена рабочей силы на рынке колеблется. Но есть нижний, абсолютный ее предел, за которым исчезает рыночная экономика. Это стоимость воспроизводства рабочей силы. Сегодня в целом в России «зарплата» не покрывает этой стоимости даже в примитивном, количественном выражении: на эту зарплату невозможно прокормить двух детей. Но если под рабочей силой понимать не просто «биомассу», а способность выполнять работу в современном производстве, то уже произошла катастрофа. Не только нет воспроизводства, но и резко ухудшилась, деградировала та совокупная рабочая сила, что имелась в России еще три-четыре года назад. Люди ослабели, нервы их истощены, квалификация упала.