Статьи 2008-09 гг. на "Рабкор. ру" (v.1.3)

Колташов Василий Георгиевич

Нигде в Европе рабочие не дошли до такого уровня политической организованности, а главное - самостоятельности, как в Англии 1840-х годов. Революционные партии во Франции, германских и итальянских государствах, землях Восточной Европы были в сравнении с чартизмом «старомодными», что отражало уровень экономического развития этих стран. Большинство из них еще только нуждалось в буржуазных революциях. Лишь Франция являлась страной окончательно победившего капитализма. Но социалисты в ней имели ярко выраженный мелкобуржуазный характер. «Отсталость» партий в уступавших Англии по развитию капиталистических отношений странах была в известном смысле их преимуществом.

Партиям с континента легче было на время объединить

под революционным знаменем различные силы: крестьян, мелкую и среднюю буржуазию, рабочих. Проблемы, которые поднимали европейские революционеры, волновали различные слои общества, перед которыми стояла консолидирующая задача: сломить сопротивление феодальных монархий. Единство классов в революции быстро рассыпалось, но первый натиск был сокрушителен. Лозунги чартистов были предельно конкретны и отражали прежде всего интересы рабочих. В условиях пролетарского восстания все буржуазные слои сплотились бы в Англии вокруг правительства, а не примкнули бы к мятежникам.

1847 году чартистам удалось добиться от парламента уступок. Был установлен 10-часовой рабочий день для женщин и подростков, фактически приведший к сокращению рабочего дня и для взрослых мужчин. Однако чартисты оказались не способны повести массы на революционную борьбу. Их вожди проявили нерешительность, а сами рабочие активисты не имели четких представлений о революционных целях. Они не сознавали необходимости уничтожения частной собственности и установления нового общественного порядка. Все лучшее казалось им возможным в результате уступок верхов. Чартисты добивались всеобщего избирательного права для мужчин. С таким инструментом в руках они рассчитывали изменить жизнь рабочих. Смена общественного строя не входила в планы движения.

Однако угроза революционного выступления рабочих (пусть и стихийного) существовала. Класс собственников понимал угрозу и принимал меры. В наиболее острый момент буржуазия опередила пролетариат: в Лондон вошло 90 тысяч солдат, были вооружены 150 тысяч добровольцев из буржуазных кварталов. Трудящиеся оказались вынуждены удовлетвориться некоторыми уступками. Избирательного права рабочие не получили. Время чартизма закончилось. На смену ему пришли более радикальные и последовательные движения. В 1864 году был создан I Интернационал, поставивший своей целью уничтожение классового господства буржуазии.

***

В современном мире, как и на пороге больших перемен 1848 года, господствуют два оппозиционных капиталу течения. Одно из них представляет собой «старый марксизм» в виде закостенелых сталинистских и троцкистских организаций, распадающихся на массу подвидов. Другое течение - антиглобализм, в самоназвании альтерглобализм. Он опирается на социальные движения (массовые на Западе), но лишен политических целей и организации, пригодной для реальной борьбы против капитализма. Он аморфен и не предлагает никакого иного мира. Альтерглобализм в сущности - это антиглобализм, движение стихийного выступления миллионов против неолиберального капитализма.

Антиглобализм активно сопротивлялся неолиберальному переустройству капиталистического мира. Но смертельный удар по неолиберализму наносит теперь не спонтанный массовый протест, а экономический кризис, вызванный совершившимися в мире хозяйственными переменами.

Капитализм не исчезнет сам. Разворачивающийся мировой кризис, как когда-то кризис 1847-1849 годов, только выражает пределы неолиберальной модели капитализма. Кризис сделает массы более радикальными. Он раздавит многие старые иллюзии, связанные как с мумифицированным марксизмом, так и с антиглобализмом. Объективно поставленные вопросы при живейшем интересе миллионов людей дадут мощный стимул для развития революционной теории, которой придется

объяснить всю логику классовой борьбы в связи с развитием буржуазного строя. С этой задачей невозможно справиться догматически, но ее решение позволит ожившему рабочему движению выйти на новый этап борьбы с капиталом. Внутриклассовое политическое переустройство неминуемо.

В отличие от чартизма антиглобализм никогда не был страшен буржуазии. Он как движение не предлагал ясной замены капитализму (нереальные альтернативы капитализму 1982-2008 годов он выдвигал). То же было бедой старых марксистских организаций. Одни из них, сталинисты, упорно настаивали на революции и социализме в отдельно взятой стране, что в условиях финансовой глобализации выглядело еще боле неадекватно реальному экономическому устройству мира, чем прежде. Идеи национального «марксизма» импонировали народам с отсталым, национально ограниченным сознанием. Но какое бы множество людей ни собирал сталинизм под свои знамена, переустройство мира по декларируемым им воззрениям было немыслимо.

Троцкистские организации, наоборот, придерживались принципа перманентной революции, оставаясь не в состоянии объяснить ее прежние неудачи закономерностями мирового хозяйственного развития. Ослабляя старые группы пролетариата (европейские и североамериканские) за счет переноса индустрии на периферию мироэкономики, капитал торжествовал. Массы рабочих количественно росли, но их сознание было далеко от идеи интернациональной борьбы против угнетения. Троцкистские организации оставались относительно сильными лишь в Западной Европе и Северной Америке. В России в умах царил национализм, как «левый», так и правый. Даже сталинистские идеи оказывались зачастую исковерканными до неузнаваемости.

В государствах индустриальной периферии капитализма революционные идеи вызывали больше интереса, чем аморфные лозунги антиглобализма. Вытекало это из остроты противоречий, всей поляризации общественных сил. Общая картина, однако, оставалась плачевной. В основном успехов добивались лишь радикальные движения, по своим идеям изначально далекие от марксизма, даже в его самой национализированной форме. Это превосходно демонстрировала Латинская Америка.

В рамках европейских социальных форумов антиглобализм вполне может контролироваться буржуазией, не представляет опасности для нее. Он не революционен, и содержащиеся в нем зародыши будущей революционной силы трудящихся (идейной и организационной) не могут получить развитие. Антиглобализм - детище разгромленных суровой реальностью старой неолиберальной экономики классовых сил Европы и Северной Америки.

Антиглобализм стихийно пробивает брешь в левом догматизме, но сам не несет пока ничего, кроме идейного хаоса. Троцкизм и сталинизм, как старые формы существования коммунистической идеологии и политики, наоборот, все крепче держатся за догматы (мумифицируются, как говорил Грамши), понимая, что реальное развитие марксизма (найди оно поддержку в интересе масс) лишит силы прежние революционные виды идеологии и организации.

Беда «старого марксизма» - в его окаменелости. Из нее вытекает непонимание, когда, где и как в условиях современного капитализма действительно может произойти революция, каким образом она имеет шанс выжить и получить развитие. Но главное не в этом: не осознается сама логика развития капитализма. Капитализм схематизируется, подгоняется под шаблоны. В итоге, марксизм превращается из инструмента познания, а затем и преобразования мира, в некий универсальный ответ. Нужно прочесть классиков, и все будет ясно - таков рецепт революционеров прежней эпохи. Однако подлинная задача развития левых в ином. Необходимо понять современную действительность, понять современный капитализм - и из этого уже делать выводы. Без ясности настоящего и попытки понимания будущего движение вперед не увенчаются успехом.