Статьи и интервью
Шрифт:
Биленкин: В «Отеле…» у вас есть определенные нюансы — в поступках героев, — которые заметны лишь при втором-третьем чтении. То есть внешне все логично, но тем не менее есть какой-то скрытый алогизм, заметив который понимаешь: а ведь обычный человек так поступить не мог. Что-то побудило его. Или, может быть, авторы сами не заметили алогичности — поспешили, забыли о том, что было вначале?
А. С.: Это вот что. Это упражнение, по сути дела, на обрисовку психологии героя. Есть люди, которые ничего не заметят и пройдут мимо. А есть люди, которые задумаются, обратят внимания на мельчайшие несоответствия в поведении персонажей…
Биленкин: То есть получается скрытый психологический детектив, что ли?
А. С.: В общем, в «Отеле…» это не имеет никакого значения, но мы никогда не упускаем случая поупражняться в этом. Находим всегда какие-то детали, чтобы дать новую окраску героя. В принципе, конечно, есть и «ляпы». «Ляпов» в наших вещах много, особенно в ранних. Есть вещи просто ненужные, которые лучше всего выбросить. Которые «не играют», и колорит не придают, и так далее… Но в общем я думаю так, что, когда вы работаете, когда пишете, не стесняйтесь вводить новые детали. Убрать всегда можно… А потом — вдруг, когда вы будете перечитывать, вам придет в голову заменить ту или иную деталь, ввести что-то по делу, что-то действительно интересное? Голый сюжет — самое опасное. Голого сюжета бойтесь больше всего… Чтобы не ободранное дерево стояло, а чтобы с листвой оно было…
Биленкин: В принципе у вас всегда герои — все люди в произведениях — это наши современники.
А. С.: Обязательно! Совершенно бессмысленно изображать что-то иное…
Биленкин: А если взять ефремовскую задачу — изобразить людей иного — будущего — времени? Вы ее, видимо, никогда не ставили?
А. С.: И никогда ставить не будем! Потому что, товарищи, существует совершенно справедливое высказывание Льва Николаевича Толстого: все что угодно выдумать можно — психологию нельзя выдумать! Кстати говоря, насколько я знаю, Иван Антонович и не пытался показать людей будущего. Он конструировал их, шел нарочно на нарушение определенной логики. Конечно же, он знал об этом высказывании Толстого и, конечно же, был с ним совершенно согласен, но ему нужно было создать образ человека, совершенно не похожего на нас. Мы же в своих вещах стараемся говорить скорее не об изменении психологии, а об изменении поведенческого модуля. ТАК — вернее говорить о людях.
Бабенко: Есть ли надежда, что «Гадкие лебеди» увидят свет?
А. С.: Я думаю, что есть. Думаю, что есть… Я пока — по какой-то апатии — никак не могу взяться за поиски, кем же эта вещь запрещена. Там ведь ничего нет такого.
Биленкин: Боюсь, что это «несчастный случай» на производстве… Не докопаетесь…
А. С.: Ну, в конце концов… Ну, «Гадкие лебеди»… Вообще она неплохая вещь, конечно… Надо будет ею заняться… Посмотрим… Но вот что вам скажу: все вещи — впереди. Все самое настоящее — впереди.
Войскунский: Какая, по-вашему, сейчас самая острая проблема?
А. С.: То, что называется мещанством. Ведь какой раньше мещанин был? В баночку копить, в кубышку, в чулок, под себя. А сейчас? Жрать, жрать, жрать… Хватать!
Бабенко: Да ведь для этого и слова не нашли еще. Мещанин, обыватель — все это не то. Семантика не та…
А. С.: Очень смешно, между прочим, когда наши гневные филиппики против мещанина переводятся на английский язык. Мещанина как такового у них нет. Они переводят: «филистайн», «хипокрит» — но это совсем не то. Скорее, такой… лицемер, ловкач… Словом, совсем не то, что мы понимаем под мещанином.
Биленкин: А знаете ли Вы слова Герцена насчет мещанства? Нет? «Все нации должны пройти через стадию мещанства».
А. С.: А что он имел в виду под мещанством?
Биленкин: По-моему, то же самое, что имеем в виду мы.
Покровский: Может быть, поставить проблему более общо: цивилизация должна пройти через стадию омещанивания?
А. С.: А что такое «цивилизация»? Дайте определение.
Голос с места: Сложно…
Биленкин: Чем сложнее общество или явление, тем труднее дать ему дефиницию. Ведь надо охватить невообразимо широкий круг явлений…
А. С.: Мое определение… Мое определение простое: цивилизация есть социальная система, которая наличествующими производительными силами непрерывно создает новые потребности и тут же создает способы их удовлетворения.
Григорьев: Что касается определения современной цивилизации, то так оно и есть.
А. С.: Любой. Возьмите ассирийскую цивилизацию — там то же самое. Главная функция любой цивилизации, товарищи, — это создание новых потребностей… Небывалых…
Войскунский: А как это распространить на первобытную общину?
А. С.: А первобытная община не была цивилизацией. На протяжении сотен тысяч лет первобытный человек удовлетворялся, насколько я понимаю, хоботом мамонта или червячком. А по мере того, как первобытная община переходила в цивилизационную стадию, люди начинали замечать, что травка, например, бродит и можно выпить кое-чего нового — «тяпнуть»…
Бабенко: Я слышал, что на телевидении снимают фильм по «Понедельнику…».
А. С.: Да, двухсерийный фильм. С «Понедельником…» он не имеет почти ничего общего.
Бабенко: То есть здесь вы так же не авторы фильма, как не были авторами «Сталкера»?
А. С.: Совершенно точно.
Бабенко: А вы видели отснятый материал?
А. С.: Никакого отснятого материала еще нет. Впрочем, нет, одну часть Бромберг уже отснял. Бедняге не повезло со снегом. Действие происходит в новогоднюю ночь, а снимать пришлось сейчас, в марте.
Бабенко: Как и в случае со «Сталкером», вы тоже многократно переделывали сценарий?
А. С.: Многократно.
Бабенко: И что получилось?
А. С.: Получилась довольно банальная история. Там нет, скажем, Выбегалло…
Григорьев: А что есть?
А. С.: Есть какая-то контора по производству чудес для народного потребления. Во главе стоит дама, колдунья. Она заколдовывает молодую сотрудницу. А ее любит один из Москвы, и возникает проблема расколдовывания, и все непрерывно пляшут и поют.