Чтение онлайн

на главную

Жанры

Статьи в журнале "Русская Жизнь"
Шрифт:

Беспрецедентная по своим масштабам кампания уничтожающей критики взглядов покойного учёного была начата в 1936. В условиях уничтожения оппозиции и установления собственной безраздельной личной власти Сталину было удобнее опереться на опыт имперской государственности, чем на идеалы русской революции. Новая этатистско-патриотическая концепция истории, утверждаемая генеральным секретарём в науке, давала оправдание и для установившейся авторитарно-бюрократической системы власти.

Гонения на историческое наследие Покровского были связаны с неприятием историком культа личности Сталина, сталинистских историографических оценок «великих личностей отечественной истории» (в первую очередь, Ивана IV и Петра I, резко критикуемых Покровским, но превозносимым сталинской

традицией), а также тенденций к реставрации великорусского патриотизма и шовинизма. Кроме того, свою роль сыграли отрицание Покровским и его последователями национальных традиций и скептическое отношение к политике русского царизма, противоречившие потребностям высшего руководства. Сложившаяся в 20-ые годы обширная школа Покровского была объявлена «базой вредителей, шпионов и террористов, ловко маскировавшихся при помощи его вредных антиленинских исторических концепций». Хотя некоторая часть учеников Покровского присоединилась к травле учителя, большая часть школы Покровского была уничтожена в ходе кампаний массовых репрессий. Книги Покровского изымались из библиотек, а учебники по истории переписывались в соответствии с новой исторической концепцией. Посмертный разгром Покровского был довершён двухтомником «Против исторической концепции М. Н. Покровского» (М.-Л., 1939-1940). После снятия обвинений против Покровского и его школы к 1962 году интерес к его работам восстановился.

Сочинения

Русская история с древнейших времен до смутного времени, М., 1896-1899.: Бюрократия

Русская история в самом сжатом очерке, ч. 1-3, М., 1920-1923. (Djvu)

Очерк истории русской культуры 1 изд., М.. ч. 1-2, 1915-1918.

Октябрьская революция. Сб. статей, М, 1929.

Избранные произведения, т. 1-4, М., 1965-1967.

Столыпинщина

Библиография

Очерки истории исторической науки в СССР, т. 3-4, М., 1962-1966.

Памяти М. Н. Покровского (1868-1932), М., 1932.

Соколов О.Д. М. Н. Покровский и советская историческая наука.
– М., 1970.

Чернобаев А.А. «Профессор с пикой», или Три жизни историка М. Н. Покровского.
– М., 1992.

Чернобаев А.А. М.Н.Покровский - "президент Москвы" // Гусевские чтения.
– М., 2005.
– С.138 - 158.

Кагарлицкий Б. Разгадка сфинкса. Забытая история Михаила Покровского

Милюков П. Н. Величие и падение Покровского

Приложение 2: П.Н. Милюков - Величие и падение Покровского

(Эпизод из истории науки в СССР)

Что особенно возмутило Бухарина у Покровского, это применение «классовой точки» зрения к истории пролетарской. Она тоже должна быть классовой, а следовательно, объективной быть не может, учил Покровский. История есть «политика, опрокинутая в прошлое». Бухарин утверждал, конечно, что пролетарская история составляет единственное исключение из этого правила и что, будучи правдивой, она непременно будет не засушенной в «схемы», а красочной, как сама жизнь

П. Н. Милюков

Возможен ли социализм в такой стране, как Россия? Под «такой» страной разумелась при этом отсталая земледельческая Россия, не прошедшая через горнило «капитализма» и доступная, по степени своей социально-политической эволюции, самое большее, для какой-нибудь «буржуазной революции» с соответственной «республикой» в результате. Этот вопрос задавали себе деятели коммунистического переворота накануне 25 Октября. Некоторые из них, как Каменев и Зиновьев, отвечали на него отрицательно: нет, социализм в России невозможен. Люди, так думавшие, теперь расстреляны; но вопрос о том, введен ли в России социализм в результате революции, остается и до сих пор спорным, несмотря на строгий приказ Сталина, раз навсегда решившего: социализм в России введен, и больше об этом говорить не нужно. Это - в порядке практическом.

А в порядке теоретическом, где все-таки приходилось несколько церемониться с логикой фактов, щекотливый вопрос, тревоживший совесть Каменева, давно был заменен другим, менее откровенным: возможно ли ввести социализм в России хотя бы после того, как его введут у себя более прогрессивные страны, поощренные к этому русской революцией? Так ставил вопрос давно уже Троцкий (1905): на необходимости этой отсрочки была основана его теория «перманентной революции». Но после того, как отсрочка, принятая и Лениным - для введения социализма в других странах,- затянулась до бесконечности, а русская революция была все-таки произведена, так сказать, в кредит, возник снова вопрос о том, каков же смысл этой революции.

У Маркса на этот раз нельзя было искать ответа; приходилось рубить с плеча. И Сталин, уже совсем не считаясь ни с фактами, ни с официальной доктриной, просто-напросто декретировал: возможно, значит, и введение социализма в одной стране (т. е. не дожидаясь других). Формула стыдливо умалчивала, что этой «одной» страной была все-таки отсталая Россия, т. е. вопрос возвращался к исходной точке. Но то было время, когда рассуждать вслух о подобных вопросах было уже строго запрещено. Оставалось только заменить осторожное «возможно» циническим «уже существует», и цикл теоретических рассуждений о смысле русской революции можно было объявить официально законченным.

Однако же оставалась инстанция, к которой поневоле приходилось апеллировать: русская история. Нельзя же было объявить русскую историю небывшей и запретить всякое знакомство с нею. Оставался один выход: переделать историю на свой лад в угоду официальной доктрине. Доктрина учила, что в царство социализма переходят через вполне развитый капитализм. Но разве в России не было капитализма? Было, правда, старое течение старых русских народников, которые в наступление социализма верили, а капитализм в России отрицали. По этому учению социализм мог - и даже должен был - водвориться в России и помимо капитализма. Но для нового поколения русских марксистов этот исход был неприемлем. Им нетрудно было доказать - это и не отрицалось исторической наукой,- что капитализм в России все-таки был. Невозможно было доказать, что он дорос до той степени, какая требовалась по Марксу для безболезненного перехода в социализм.

Но вопрос о степени капиталистического развития все же оставался спорным. Русским марксистам представлялась возможность доказывать, что прежняя («буржуазная») наука игнорировала существование капитализма в русском прошлом или, во всяком случае, преуменьшала его значение. Они даже получали поддержку у историков-«западников»: те ведь признавали, что Россия развивается тем же путем, как и европейский Запад, а следовательно, она должна пройти через стадию капитализма. В споре о сходстве или несходстве русского исторического процесса с западным историки-западники стояли на одной стороне с марксистами - против народников и их предшественников-славянофилов, утверждавших, что у России «особенная стать». Конечно, историки-западники все же не хотели, подобно марксистам, выводить политический строй прямо из современного ему состояния производительных сил; не хотели и признавать государственную власть всецело находящейся в руках господствующего в данное время класса. Но, как увидим, и среди самих марксистов не все было благополучно.

Как бы то ни было, марксистам не хватало такого - совсем своего - специалиста-историка, который бы подвел фактическую основу под официальную формулу «диалектического материализма». Надо было доказать, что социализм водворился в России при Сталине не каким-то чудесным, сверхъестественным путем, а по всем правилам исторической закономерности, какой требовало учение Маркса. Задача была нелегкая - в сущности даже невыполнимая. Тем более заслуги были за человеком, который за нее взялся. Это был русский историк М. Н. Покровский - тот самый Покровский, которого его неблагодарные сотоварищи теперь стараются - к счастью, после его смерти, последовавшей до сталинских ссылок и расстрелов,- так же спешно развенчать, как они спешили его канонизировать.

Поделиться:
Популярные книги

Новый Рал 5

Северный Лис
5. Рал!
Фантастика:
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Новый Рал 5

Светлая ведьма для Темного ректора

Дари Адриана
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Светлая ведьма для Темного ректора

Мерзавец

Шагаева Наталья
3. Братья Майоровы
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
короткие любовные романы
5.00
рейтинг книги
Мерзавец

Неверный

Тоцка Тала
Любовные романы:
современные любовные романы
5.50
рейтинг книги
Неверный

Кодекс Охотника. Книга X

Винокуров Юрий
10. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
6.25
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга X

Попаданка

Ахминеева Нина
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Попаданка

Сама себе хозяйка

Красовская Марианна
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Сама себе хозяйка

Последняя Арена

Греков Сергей
1. Последняя Арена
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
6.20
рейтинг книги
Последняя Арена

"Дальние горизонты. Дух". Компиляция. Книги 1-25

Усманов Хайдарали
Собрание сочинений
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Дальние горизонты. Дух. Компиляция. Книги 1-25

Измена. Верни мне мою жизнь

Томченко Анна
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Измена. Верни мне мою жизнь

Идеальный мир для Социопата 6

Сапфир Олег
6. Социопат
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
6.38
рейтинг книги
Идеальный мир для Социопата 6

Болотник

Панченко Андрей Алексеевич
1. Болотник
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.50
рейтинг книги
Болотник

Возвышение Меркурия. Книга 2

Кронос Александр
2. Меркурий
Фантастика:
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Возвышение Меркурия. Книга 2

Вираж бытия

Ланцов Михаил Алексеевич
1. Фрунзе
Фантастика:
героическая фантастика
попаданцы
альтернативная история
6.86
рейтинг книги
Вираж бытия