Статус ВЕГА утрачен…
Шрифт:
Когда я одногруппникам своим бывшим рассказываю рядовые истории с работы, они искренне не верят мне, что эти «около люди», как их часто называют противники вживления дополнительных нервных систем, в принципе, совершенно адекватны.
Потираю отчаянно чешущуюся от заживающих швов ладонь. Да, нормальные люди не кусают тех, кто пытается проверить, почему идет кровь из носа во время чудовищной физической перегрузки. Не выпивают залпом из горла двухлитровую бутыль коньяка, отчаянно давясь и кашляя, и поминая при этом свою Бусинку нежными словами, которая эту самую бутылку положила убегающему со свидания мужу в сумку на всякий случай. Не посылают матом, когда пытаешься запихнуть пусть и
Но на их глазах убили ГНОМа и фактически его КВИПа. И я, признаться честно, ждал куда более бурной реакции.
Впрочем, реакция случилась у Карлоса Олесски, который, на мой взгляд, удерживается на своем посту только благодаря страшному упрямству. Будь моя воля, я бы этого сорока трехлетнего рано поседевшего мужчину отправил бы на пенсию, не дожидаясь четвертого инфаркта. А судя по той капельнице, что я сейчас устанавливаю ему в жилистую смуглую руку, испещренную бугристыми шнурами пульсирующих вен, он у Карлоса не за горами.
– Сейчас полегчает… – машинально отщелкиваю пластиковый трезубец жгута и закрепляю иглу веселеньким пластырем с красными морскими звездами и желтыми шипастыми рыбами-шарами. Йенс, похоже, опять играл в мою работу и оставил мне в подарок набор детских развеселых пластырей вместо обычных, на его взгляд слишком скучных, чтобы помогать выздороветь.
– Спасибо… – голос Карлоса сух, как и его растрескавшиеся губы, – Ингрид, будь добра, принеси нам чаю. Или кто-то будет кофе?
Сидящие на другом конце его длинного овального стола Дэни и Йоси Сурама отрицательно качают головами, явно избегая даже поворачиваться в сторону секретарши, терпеливо ожидающей указаний у входа в зал заседаний. И я их понимаю. Сам ее боюсь. Ингрид молода, прекрасна, благодаря усилиям десятков пластических хирургов, и сурова настолько, что Йоси в ее присутствии не рискует открывать рот совсем. Мне кажется, когда она, размеренно цокая каблуками, проходит за его спиной, его инопланетные глаза начинают слегка косить.
– Доктор Уильям, вы разрешили мистеру Карлосу чай? – она поворачивается ко мне, поджав несколько карикатурные в своей пухлости губы и чуть уведя остренький подбородок в правый бок.
– Д-д… Угу… – от ее взгляда мне хочется поправить галстук и проверить, застегнута ли у меня ширинка.
– Что ж… Захвачу вам печенье… Из злаков… Без сахара… – неторопливо припечатывает она, открывая дверь, отчего братья Сурама явно выдыхают с облегчением, а Дэни перестает выглядеть так, будто он в любой момент готов нырнуть под стол.
– Не женщина, а мечта… – восхищенно улыбается Карлос, откидываясь на стуле…
– Скорее уж бульдозер в юбке… – чуть слышно бормочет Йоси, открывая принесенную с собой папку с каким-то расчётами и данными.
– Ты еще молод, – директор вполне добродушно качает головой, – Ии не понимаешь, что для этой должности Ингрид – настоящая находка. Ладно, к делу. Начнем с тебя, Уилл. Прошло три дня. Меня журналисты и власти на части рвут, требуют комментарий о произошедшем. Не сегодня завтра до КВИПов доберутся. Мне надо понимать, в каком они состоянии и насколько можно к ним подпускать людей.
– Ну что сказать… – поправляю ему колесико капельницы, чуть уменьшая скорость вливания лекарства, висящего на стоящей за спинкой его кресла вешалке, – с Лукасом все плохо. Но это ожидаемо. Не ест, не пьет, не разговаривает. Смотрит в одну точку. Стандартное поведение при потере подопечного. При смерти подопечного КВИП теряет один канал связи, на который обычно цеплял его к себе. А это равносильно полноценному отмиранию нервной системы, хоть и искусственной. Но водители их не отличают от родной… Шансы на восстановление у него высокие. Это его первый потерянный робот, но вот сколько времени это займет – никто никогда не знает. Будем надеяться, что за год справится…
– Мда… – Карлос напряженно пожевывает нижнюю губу, – повезло, что он один такой… Могло быть четверо…
– Да, могло, – невольно сжимаю кулаки и хмурюсь, – но признаться честно, повторись вся эта ситуация снова, я бы все же запретил КВИПам эту спасательную операцию. Я свое мнение не поменял. Это безответственное ребячество.
– Ага, конечно… – откровенно фыркает Карлос, качая головой, – ты для начала заставь их себя хоть в чем-то слушаться…
– Можно подумать, что твои приказы они бегут исполнять, задрав штаны… – отбиваю я, – что с них взять… Это ж КВИПы… У меня такое ощущение, что их отбирают не по принципу6 «лучшие интеллектуальные и физические показатели плюс психологическая устойчивость», а по шкале, где на старте «чувство самосохранения теоретически есть, но не работает», а на финише «полное бесстрашие и ярко выраженный мазохизм»…
– Тоже верно… – справедливо машет рукой Карлос, – как она, кстати?
– Кто?
– Девчонка Ирта… Ты ее обследовал?
– Пытался… – насмешливо демонстрирую ему свежую повязку на руке, – со второй попытки даже удалось проверить ей нос и сосуды мозга. Вообще, я после этой ночи всех погнал на медосмотр. Результаты надо сказать, полны сюрпризов…
– Хороших, надеюсь…
– Ну в общем, обнадеживающих… – я наблюдаю, как вошедшая Ингрид ставит перед встрепенувшимися Сурама чашки с зеленым чаем, – хуже всех в психологическом плане себя чувствует Рон.
– Рон?? – у Карлоса брови ползут вверх несколько забавно: левая оказывается намного выше правой.
– Его Забияке уже двадцать лет. Теперь он боится, что случись какая-то очередная катастрофа или сложная поломка, ему прикажут ГНОМа отключить. Остальные его подопечные немногим младше Забияки…
– Хм… Ну опасения небезосновательные… – Олесски с благодарностью во взгляде забирает у секретарши свою чашку с чаем, – но преждевременные явно.
– Паприка теперь часто плачет. Но она эмоциональная от природы, – делаю глоток чуть горьковатого чая и с наслаждением откидываюсь в кресле, – а Стефани через несколько месяцев пойдет в декрет.
– Опять??? Это который уже раз?
– Четвертый…
– Напомни мне не брать больше на работу КВИПами женщин… – почти стонет Карлос, потирая лоб.
– Не преувеличивай… С ними обычно проблем в разы меньше…
– Издеваешься, да? – фыркает Карлос, шумно отхлебывая чай, – ты хоть представляешь вообще, во что мы вляпались с юридической точки зрения из-за этой гиперактивной девчонки Ирта и около подпольных экспериментов ее муженька? Нет? А я тебе расскажу. По новым законам о трансплантологии и робототехники в Констанс-Тикку людям для сохранения статуса полноценного человека со всеми правами и обязанностями нельзя иметь в организме более двадцати процентов искусственных или каким-либо образом модифицированных органов. Приняли на той неделе не без помощи мужа нашей экспериментальной Ирта. Зачем, кстати, совершенно непонятно. Раньше эта цифра составляла двадцать пять процентов. По всем документам мы проводим, что у КВИПов с их искусственными позвоночниками и дополнительными нервными системами этот процент – двадцать, просто чтобы не было юридической лишней возни и проблем у КВИПов. Но по факту все эти модификации в процентном соотношении колеблются от 28 до 35. Это из расчёта на семь систем. А теперь представь себе какой у нее будет этот процент, если только активных у нее 22 штуки.