Ставка больше, чем жизнь
Шрифт:
Поезд набирал скорость. Паренек бежал изо всех сил вдоль состава, громко выкрикивая: «Кафе Росе!», как будто это был наиболее сенсационный заголовок из ежедневной варшавской газеты. Он увидел Клоса, и еще громче закричал: «Кафе Росе!», потом замедлил бег и, успокоившись, повернулся и пошел к туннелю.
Клос не знал, что означали слова «кафе Росе», но не сомневался, что они предназначались именно ему. Он двинулся по коридору к своему купе. Там увидел девушку в зеленом плаще. Она сидела в углу и смотрела в окно, за которым мелькали какие-то железнодорожные склады. Легким кивком она ответила на приветствие Клоса.
Итак, это была Марта Ковач. Он узнал ее имя только после нескольких часов пути. Марта показалась Клосу довольно скрытной и весьма неглупой. Она не проявляла особого желания поближе познакомиться со своим спутником, очевидно испытывая его выдержку и проверяя бдительность. И только за несколько десятков километров до венгерской границы она начала проявлять странное волнение. Клос насторожился. Когда же, выйдя в коридор, чтобы пройти в вагон-ресторан, он заметил за неплотно зашторенной дверью одного из соседних купе штандартенфюрера Рейсмана, все стало на свои места.
Сценарий был продуман тщательно. Волнение Марты Ковач по мере приближения поезда к венгерской границе все нарастало.
Наконец, заикаясь, она призналась ему, что везет с собой сигарет больше, чем это предусмотрено таможенными правилами, и не был бы господин Клос так любезен…
Он знал, что если согласится провезти нелегально через границу несколько блоков сигарет, то поневоле станет ее сообщником.
На территории Венгрии Марта Ковач признается, что является агентом какой-нибудь иностранной разведки, а в пачках сигарет спрятаны секретные документы или пленки микрофильмов. Правда, это был бы слишком дешевый шантаж. «Вы, господин Клос, должны будете мне помогать, иначе…» — угрожала бы ему Марта Ковач.
Присутствие Рейсмана в поезде и факт, что Марта Ковач путешествует с оружием (когда она вышла на минуту из купе, Клос осмотрел ее муфту и обнаружил в ней пистолет), исключали предположение, что она агент союзнической разведки или какой-либо подпольной антифашистской организации.
Клос мог бы отказать в просьбе Марты Ковач и тем самым сорвать весь искусно составленный план Рейсмана. По его одолевали сомнения: во-первых, не ошибается ли он, считая Марту Ковач сотрудницей гестапо; во-вторых, он понимал, что если СД решит еще раз его проверить, то для этого найдет в любое время другой, более подходящий случай.
Итак, Клос «был любезен» и принял от Марты Ковач несколько блоков сигарет. Осмотрев их, он обнаружил, что на одном целлофан был приклеен неровно, он показал его Марте.
— Открыть этот блок или будем искать в других? — спросил он.
— Нет! — воскликнула Марта.
Клос сорвал целлофан и, не спуская с нее глаз, начал вынимать из блока поочередно пачки сигарет. Внутри одной из них почувствовал что-то твердое.
— Микрофильм, — скорее подтвердил, чем спросил Клос. — На кого вы работаете? Предупреждаю, что мы еще находимся на территории рейха и на ближайшей же станции я вызову полицию.
Марта рассмеялась.
— Не удалось, Клос, — ответила она. — А я надеялась, что сумею завербовать тебя работать для английской разведки. — Она снова рассмеялась. — Пойдем к нашему шефу, штандартенфюреру Рейсману, он ждет тебя…
— Да, забавная история, — усмехнулся Клос.
Следуя за Мартой, он подумал, что ситуация была бы действительно забавной, если Марта Ковач, так же как и он, выступала в двойной роли. Но об этом он никогда не узнает…
Когда Клос остановился около балюстрады моста, чтобы посмотреть на мутные воды залива, он тут же увидел своего изрядно уставшего спутника. Видимо, шпик, занятый мыслями, слишком быстро шел за ним.
До условленной встречи с консулом Гранделем оставалось двадцать минут, и Клос решил дать возможность шпику еще раз немного передохнуть.
Советник консульства Витте невесело поднимался по ступенькам лестницы, думая о том, что вызов к шефу не предвещает ничего хорошего.
Три месяца назад Грандель, так же как и сегодня, перед началом работы вызвал его к себе в кабинет и сообщил, что министерство иностранных дел Германии в целях экономии валюты решило отозвать в Берлин семьи сотрудников, находящиеся за границей. Тогда едва удалось убедить шефа до начала школьных каникул оставить жену и детей Витте в Стамбуле. Хотя заботы о семье и обременяли Витте, но им здесь было безопаснее, чем в Германии, где часто бомбят, в особенности сейчас. Да, налеты англо-американской авиации участились, а триумф немецкого оружия, в который три года назад Витте свято верил, теперь полностью развеян. И если говорить правду, то Витте уже давно не верил в победу великой Германии, но только не знал твердо времени окончательного ее поражения.
«Неужели Грандель снова намерен возвратиться к тому неприятному разговору? Или, может быть, он получил новые указания из министерства? — со страхом думал Витте. — Ведь теперь, — размышлял он, — пребывание моей семьи в Стамбуле не стоит рейху ни пфеннига. Может быть, ссылка на экономию валюты лишь предлог, а как только я отправлю жену и детей в Германию, их объявят там заложниками?! Или в Берлине узнали, что комиссионные за срочную доставку мной из Турции в Германию марганцевой руды слишком высоки, даже принимая во внимание военное время и то обстоятельство, что это Стамбул?..»
— Трудно, — промолвил вслух Витте.
Но если в действительности там, в Берлине, намерены это сделать, продолжал он размышлять, то он, Витте, постарается максимально отсрочить это решение, а потом, распродав весь собранный им секретный материал по экономике Германии какой-нибудь иностранной разведке, уедет из Европы и терпеливо дождется окончания войны.
Это решение несколько приподняло его настроение. Правда, Витте ожидала неприятная встреча с Эльзой фон Тильден, секретаршей шефа, черствой и надменной старой девой, до конца преданной национал-социализму. «Нет ничего хуже, чем фанатичная нацистка, оставшаяся в старых девах», — обычно говорил он жене, когда был абсолютно уверен, что их никто не подслушивает.
— Хайль Гитлер, фрау Эльза, — невозмутимо приветствовал он секретаршу. — Вы не знаете, зачем пригласил меня старик?
— Господин консул ожидает вас уже пять минут, — ответила она холодно.
Он открыл обитую дерматином дверь и вошел в кабинет шефа. Грандель молча указал ему на кресло возле письменного стола и с минуту еще просматривал утреннюю почту. Отметив что-то важное для себя на полях последнего документа, снял очки, не торопясь включил вентилятор и только тогда посмотрел на своего советника.