Ставка больше, чем жизнь
Шрифт:
Пулковский разволновался, заговорил. Нетвердой рукой он держал рюмку, из которой расплескивался коньяк, и не перестал говорить. Утверждал, что гестаповцы — настоящие палачи, грубияны, бюрократы, ничего не понимающие в науке и технике.
Рейли подумал, что сам он принадлежит к той же категории людей науки и техники, что и его гость, и так же, как он, не терпит политики. Наверняка они могли бы договориться и легко понять друг друга.
Пулковский выпил коньяк, затянулся сигарой. Он чувствовал себя уже свободнее, не так, как минуту назад. Он внимательно посмотрел на Рейли:
— Чем обязан?
— Сколько вам лет, пан доктор?
— Сорок восемь, — ответил Пулковский, а Рейли подумал, что на вид ему можно дать больше шестидесяти.
— Я инженер, — объяснил Рейли, — и интересуюсь теми же проблемами, что и вы. О ваших научных работах я слышал еще до войны… — Он сделал паузу. Пулковский молчал. — Я не так давно назначен директором этих предприятий, понимаете? — продолжал Рейли. Он открыл ящик письменного стола и достал заранее приготовленную папку. — Здесь несколько чертежей. Это связано с вашей довоенной научной работой. Прошу посмотреть. Помните свое изобретение, запатентованное в тридцать седьмом году в Италии? Так вот, речь идет…
Пулковский бросил взгляд на чертежи, потом решительным жестом отодвинул их от себя.
— Я ничем не могу вам помочь, — твердо сказал он.
— Что? — Рейли громко рассмеялся. — Мне и так все известно! Ваш итальянский патент касался реактивного двигателя!
— Нет, — возразил Пулковский.
— Вы лучше помолчите! — крикнул Рейли, теряя самообладание. — Я создам вам, пан доктор, прекрасные условия для работы. Буду относиться к вам как к коллеге по науке, позабочусь о вашем здоровье…
— О моем здоровье? — проговорил Пулковский. — О нем уже позаботились ваши друзья из гестапо…
— Забудьте об этом. — Рейли с трудом успокоился. — Мы не гестаповцы, а ученые…
Пулковский ничего не ответил, и Рейли проговорил: — Ваша жена, пан Пулковский, находится в застенках гестапо.
Лицо польского ученого посерело, руки снова задрожали.
— Не волнуйтесь, — сказал Рейли. — Лучше подумайте. Даю вам на это немного времени. Вы останетесь на территории завода…
В эту минуту мощный взрыв потряс воздух. Послышался звон разбитого стекла. Взрывная волна ворвалась в кабинет, свет погас. За окном взметнулся вверх огромный столб огня и дыма.
— Пусковая установка! — в ужасе воскликнул Рейли. — Моя установка для запуска реактивных двигателей!
2
Обер-лейтенант Ганс Клос в парадном мундире стоял перед входом в особняк гауляйтера.
В железные ворота одна за другой въезжали автомашины, и охранники СС вытягивались по струнке.
Клос, не зная, чему обязан этим приглашением, посмотрел на часы, чтобы убедиться, точен ли он. Малоизвестный сотрудник абвера, он никогда по работе не был непосредственно связан с гауляйтером. Может быть, постаралась жена гауляйтера? Этой сухопарой немке, изображавшей из себя некоронованную принцессу, Клоса представил Бруннер во время концерта в офицерском казино. Когда пили кофе, жена гауляйтера кокетничала, улыбалась молодому обер-лейтенанту. Клос отвез ее домой. Прощаясь, она сказала: «Надеюсь еще раз увидеть господина обер-лейтенанта». И теперь это приглашение…
Клос решил воспользоваться случаем, чтобы подробнее узнать о реакции немца на диверсию на предприятиях Рейли. Шеф Клоса молчал, словно воды в рот набрал, а Бруннер, который вел расследование по линии гестапо, только повторял: «Мы их схватим».
Клос был обеспокоен. Взрывом оказались уничтожены склады и одна из стартовых площадок, но завод работал по-прежнему в напряженном ритме. Однако информация о проводимых испытаниях реактивных двигателей поступала весьма скудная. При встрече с Эдвардом он сказал: «Наши люди неплохо поработали, но это только начало. Теперь немцы усилят охрану».
Сотрудник Клоса Эдвард был толковым человеком. Правда, иногда он поступал неосмотрительно. Эдвард никак не мог понять, что добытая и вовремя доставленная информация — главное в его работе. По специальности он был учителем и на своих помощников смотрел как на школьников. «Казик выполнил задание на пятерку», — говорил он, хотя информация Казика, которого Клос, по условиям конспирации, никогда не видел, была неглубокой и недостаточно полной: они, например, до сих пор не имели точного плана расположения предприятий Рейли, не знали, где немцы держат доктора Пулковского.
В каждой радиограмме Центр запрашивал об этом польском ученом. Необходимо было выкрасть его у немцев, однако… Об этом «однако» Клос не хотел даже и думать. Согласился ли Пулковский работать на немцев? Эдвард был убежден, что Пулковский человек с характером и не станет сотрудничать с врагами. Но Клос лучше знал методы обработки в гестапо и не был уверен, что Пулковский их выдержит. Необходимо срочно добыть исчерпывающую информацию о польском ученом. А если Данке это не удастся…
Он снова подумал о Данке, поднимаясь по лестнице в особняк. У этой девушки были крепкие нервы: за те несколько месяцев, что они знакомы, она ни разу ни на что не пожаловалась. О себе Данка говорила мало. Он даже не знал ее настоящего имени, но был уверен в преданности и готовности девушки к самопожертвованию ради общего дела.
Разведчик посмотрел на себя в зеркало, висевшее в зале. Он давно научился владеть собой в любой ситуации, но всегда чувствовал необходимость внутреннего контроля, как актер перед выходом на сцену. При встрече с женой гауляйтера необходимо было так улыбнуться и поприветствовать ее, чтобы произвести на нее впечатление и понравиться ей. Он понимал, что любой неосторожный жест, неуместно сказанное слово могут выдать его. Трудно было скрывать ненависть к врагу.
Клос галантно поклонился, бережно пожал мягкую руку высокопоставленной дамы, а потом поприветствовал гауляйтера. В салоне было людно. Военные в парадных мундирах, партийные функционеры и дамы в вечерних декольтированных туалетах заполнили большой зал. Клос остановился около двери. Появились кельнеры с подносами. Взяв рюмку с коньяком, Клос окинул пристальным взглядом присутствующих, ища знакомых. Бруннер разговаривал с его шефом, майором Хоршем. На пороге появился инженер Пушке в темном костюме, с партийным значком в петлице. Этот заместитель директора Рейли давно интересовал Клоса. Толстый немец с бегающими глазами и расплывчатой улыбкой поздоровался с женой гауляйтера.
— А где господин Рейли? — спросила она.
— Должен вскоре прибыть, — услышал Клос ответ Пушке. — Директор любит опаздывать.
К гауляйтеру подошел высокий господин в штатском, средних лет, элегантно, даже немного вызывающе одетый. Клос никогда не встречал его, но, наблюдая за женой гауляйтера, понял, что этот гость будет главной персоной вечера. Хозяйка дома приветствовала его радостной улыбкой, но заметно было, что она чем-то встревожена.
— Рада видеть вас, господин Риолетто… Я уже начала беспокоиться.