Ставка больше, чем жизнь
Шрифт:
— Так вы действительно не верите? — повторил Риолетто.
— Ответьте ему что-нибудь, — защебетала жена гауляйтера. — Успокойте его.
— Я этого не люблю, — сухо сказал Клос.
— Боже мой, к чему здесь гордость? — рассмеялась немка. — Скажите же ему что-нибудь! Наш ясновидец желает слышать!
Риолетто извлек из кармана пиджака небольшой стеклянный шарик, завернутый в платок, положил его на столик.
— Ваше имя Ганс. Ганс Клос, — проговорил он. — Вы почти совсем трезвы. Пили немного. Вы умеете владеть собой.
— О да! — с готовностью подтвердила жена гауляйтера. — Боже! — вдруг воскликнула она. Инженер Рейли уже уходит! — И побежала к дверям.
Клос и Риолетто остались вдвоем.
— Не хотели бы вы, господин Клос, услышать что-нибудь интересное? — с улыбкой спросил Риолетто.
— Прошу вас, если вы хотите что-либо сказать…
Собеседники пристально посмотрели друг на друга. Риолетто опустил глаза. «Ничего не знает», — подумал Клос. Он поднялся с кресла:
— Моя жизнь, господин Риолетто, настолько проста, что вы не найдете в ней ничего интересного…
— Может быть, — ответил ясновидец. — Все может быть. — И в эту минуту он увидел господина Пушке, приближавшегося к ним. — Прошу вас, — пригласил Риолетто. — Могу предсказать ваше будущее…
— О нет! — крикнул Пушке. — Как-нибудь в другой раз! — И поспешно повернул к выходу.
3
Было уже поздно. Клос покинул особняк гауляйтера. Он выходил, когда Риолетто прощался с хозяйкой дома. Жена гауляйтера изрядно выпила, и можно было надеяться, что забудет о нем… Следовало бы еще потанцевать с ней — это было нужное знакомство, но уже не хватало сил. Болтовня опьяневшей немки казалась ему невыносимой. Бруннер торчал около окна. Клос увидел его, когда выходил на улицу.
Ночь стояла прохладная, как это иногда бывает в начале мая. Держа руки в карманах, Клос отошел на несколько десятков шагов и остановился за углом так, чтобы можно было наблюдать за выходом из особняка гауляйтера. Приехал ли Риолетто на автомашине? Если это так, то тогда вряд ли удастся выполнить задуманное…
Наконец разведчик увидел высокую фигуру предсказателя. Риолетто шел быстрым шагом, не оглядываясь. Клос осторожно тронулся за ним. На безлюдной улице появился патруль, который задержал Риолетто. Проверив его документы, солдаты взяли под козырек. Когда патрульные проходили мимо Клоса, Ганс небрежно поприветствовал их. Дальше он двигался осторожнее, хотя, судя по всему, Риолетто и не подозревал, что за ним следят. Предсказатель свернул на одну из параллельных улиц и через несколько минут оказался в районе вилл, заселенных немцами. Клос был удивлен, ибо полагал, что он остановился в гостинице…
Риолетто задержался около одной из вилл, уточнил номер, подошел к двери и позвонил. Клос издалека наблюдал за ним. Предсказатель ждал. Наконец дверь открылась, и Клос увидел на пороге господина Пушке, освещенного светом лампы. Ошибиться Клос не мог. Пушке несколько секунд постоял в дверях, а потом вместе с Риолетто скрылся в доме.
«Что объединяет этих людей? — подумал Клос. — Пушке был взволнован, чем-то напуган, когда увидел Риолетто в особняке гауляйтера. По их поведению не было видно, что они знакомы. И этот ночной визит к Пушке… Что все это значит? — размышлял Клос. — И как мне использовать этот визит в своих целях? Почему Риолетто сказал на приеме у гауляйтера: „Здесь, в этом зале, находится человек, который участвовал в диверсии или даже организовал ее…“? Кого он имел в виду? Что ему известно и что он может сказать Бруннеру?»
Клос задавал себе эти вопросы, возвращаясь в центр города. Эдвард проживал в доме номер 15, по улице Валовой, на втором этаже. Он уже спал, когда Клос постучал в дверь.
— Ты что, с ума сошел? Что случилось?
Клос присел на кровать и закурил сигарету. Молча смотрел на Эдварда, взволнованно ходившего по комнате.
Учитель приготовил чай. Разливая ароматный напиток по чашкам, он вопросительно взглянул на Клоса.
— Что случилось? — повторил он, когда они уселись за стол.
— У меня к тебе дело, — сказал наконец Клос.
— Может быть, нервы сдают? — с беспокойством спросил Эдвард. — Где ты был?
— На приеме у гауляйтера.
— И что же?
— Встретил там некоего Риолетто, который выдает себя за оккультиста — предсказателя будущего. Он просто шарлатан, темная личность и, скорее всего, агент гестапо. Не мог бы ты навести о нем справки? А так же о Пушке, заместителе директора военных предприятий Рейли.
— Попытаюсь…
— Лучше будет, если Пушке займется Данка.
— Снова Данка, — укоризненно произнес Эдвард. — Жаль мне эту девушку.
— Жаловалась?
— Она никогда не жалуется. Со вчерашнего дня Рейли взял ее к себе в секретарши. Вернее, она заменила старую немку, которой директор предоставил отпуск.
— Очень хорошо, — обрадовался Клос.
— Очень хорошо… Но когда-нибудь ты задумывался над тем, чего Данке это стоит?
— Нет, никогда. — Клос сказал неправду. Он много думал о Данке и всегда, когда думал о ней, проклинал офицерский мундир вермахта, который носил. — Она должна добыть нам точный план расположения всех военных предприятий Рейли.
— Не сразу, не сразу, — ответил Эдвард. — Пока ей не следует давать сложных заданий, пусть осмотрится на новом месте, чтобы не вызвать подозрений. Будет достаточно, если ей удастся установить контакт с доктором Пулковским.
— А кто выполнит это задание? План предприятий мы должны иметь в самое ближайшее время, — настаивал Клос.
— Это дело я поручу Казику, — ответил Эдвард. — Способный и смелый парень. Уверен, что задание выполнит.
— Все твои парни смелые и способные ребята. Я в этом не сомневаюсь, — пробурчал Клос. — Сразу видно, что ты учитель и любишь заранее ставить хорошие оценки своим ученикам.
4
Казик работал в железнодорожных мастерских, находившихся напротив предприятий Рейли. Из окон своей конторки, темной клетушки в бараке, он видел железнодорожные пути, паровозное депо, а в глубине — высокую стену, отделявшую территорию депо от построек завода. На работу он приходил за несколько минут до начала, но его шеф, господин Любке, рослый немец в запачканной куртке, всегда появлялся немного раньше, ожидал Казика в дверях конторки, посматривая на часы, и проверял, не опоздал ли парень на работу. Дел у Казика было слишком много. Он переписывал платежные ведомости, составлял списки рабочих, однако немец требовал точности, аккуратности и за малейшую ошибку наказывал — приходилось все переписывать заново. Часа на два Любке обычно оставлял Казика одного. Он отправлялся на вокзал, чтобы встретиться с приятелями, поговорить с начальником станции и выпить кружку пива в буфете. Это Казику и было нужно. В кабинете шефа стоял сейф, в нем хранились пропуска на предприятия Рейли, выдаваемые железнодорожникам, которых направляли работать на заводскую железнодорожную ветку.