Ставка - измена Родине
Шрифт:
В письменном сообщении в ЦРУ Толкачев дал подробное пояснение своему отказу покидать СССР. С ею слов, несколько знакомых их семьи выехали в Израиль. Позднее они оказались в Америке. Одна из выехавших женщин в письмах жаловалась его жене, что она много потеряла, оставив Москву. Жена, комментируя ее слова, якобы заявила, что никогда не покинет родину, потому что будет страдать «от сильной ностальгии». Аналогичную реакцию якобы высказал и сын Толкачева, который заявил: «Было бы неплохо попутешествовать по западным странам два или три года, но не более того». При этом Толкачев подчеркнул, что сын никогда не покинет Советский Союз в поисках лучшей жизни потому, что его друзья останутся здесь. В заключение Толкачев написал: «с учетом сложившейся ситуации я не могу думать о выезде, поскольку никогда не покину семью». Несмотря
К середине 1980 г. операция «ЦРУ — Толкачев» обрела оптимальный рабочий ритм. В обеденный перерыв агент забирал документы домой и там их фотографировал. Главным фактором, ограничивавшим его работу дома, была погода. Зимой «Сфиэ» мог выносить большое количество документов, пряча их под верхней одеждой. А летом, что естественно, прятать бумаги было некуда.
Тем временем в штаб-квартире ЦРУ продолжалась работа над созданием поддельного пропуска для Толкачева, который он мог бы использовать для получения документов в обход правил режима секретности. В октябре 1980 г. штаб-квартира ЦРУ сообщила ему о готовности Отдела технического обеспечения изготовить подделку в ноябре. Сразу же Толкачев передал в ЦРУ подписанную разрешительную карту для получения документов из библиотеки института. Попросил, чтобы технические специалисты изготовили ее дубликат. Настоящую карту, с указанием в ней большого количества материалов, которые он брал на дом для фотографирования, он намеревался заменить дубликатом. Делалось это для того, чтобы ввести в заблуждение сотрудников КГБ, обслуживавших НИИ «Фазотрон», относительно документов, которые он получал в библиотеке для снятия с них фотокопий.
Пройди гладко замена Толкачевым настоящей карты на дубликат, в котором не будут значиться использованные им документы, он, в случае проверки, будет вне подозрений.
Отделу технического обеспечения было дано задание подготовить дубликат карты и фальшивый пропуск в институт. В начале 1981 г. они были переданы Толкачеву. В марте ему удалось заменить настоящую карту дубликатом. А фальшивый пропуск в институт он вернул оператору, заявив, что цвет обложки не соответствует реальному. Но в институте в это время вновь сменились правила режима, и Толкачев смог выносить документы домой, не сдавая пропуск в библиотеку под документы.
В ноябре 1981 г. «Сфиэ» сообщил, что пропуск снова надо оставлять в библиотеке, когда берешь документы. К этому времени ОТО изготовил новый пропуск в институт, который со всеми другими материалами был передан Толкачеву во время личной встречи. Однако уже в следующем месяце он вызвал оператора на внеочередную встречу, чтобы вернуть подделку — цвет опять отличался от реального. Сказал, что в январе и феврале он будет находиться в отпуске, пропуск ему не понадобится, поэтому он может его отдать в качестве образца для изготовления дубликата. Толкачев также предупредил оператора: если проблема с пропуском не будет решена, то продуктивность его работы значительно снизится. Оператор объяснил агенпу, что, по независящим от него причинам, следующая встреча может не состояться, поэтому нет гарантии, что ему удастся вернуть пропуск вовремя. При этом он заверил агента, что снижение его активности ничто по сравнению с угрозой разоблачения, которая может возникнуть, если пропуск не будет возвращен своевременно. Пожав друг другу руки, на том и расстались.
Несмотря на ужесточение режима секретности в институте и трудности с изготовлением точной копии пропуска, Толкачев продолжал усердно добывать разведывательную информацию, хотя и в меньших объемах. В декабре 1981 г. он передал несколько 35-мм кассет. В феврале 1982 г. — более 10 кассет. На вопрос, как ему удается при таком строгом режиме секретности получать столь много информации, ответил, что прибегает к различным ухищрениям, которые полностью объяснить трудно. Иногда, например, оставив свой пропуск в залог под документы, забирал его из библиотеки, не сдавая документы при уходе домой на обед. Объяснял охране, что документы «находятся у его начальника, который работает с ними». Документы же были при нем, он приносил их домой и фотографировал. Когда оператор пожурил его, заметив, что это опасно, агент ответил: «А что в моем деле не опасно?»
В марте 1982 г. Толкачев вызвал оператора на незапланированную встречу для дополнительного обсуждения вопроса о фальшивом пропуске, который все еще был на изготовлении в ОТО ЦРУ. Он передал клочок бумаги, который оторвал от обложки пропуска, чтобы можно было точнее определить его цвет. Таким образом, с ноября 1981 по май 1982 г. по инициативе агента было проведено несколько личных встреч для решения вопроса о пропуске.
На майской явке 1982 г. оператор, не вдаваясь в подробности, сообщил Толкачеву, что ЦРУ, исходя из требований его безопасности, приняло решение прекратить с ним контакты на некоторое время. На самом же деле речь шла о безопасности самого оператора, так как с некоторых пор повседневное наружное наблюдение за ним было значительно усилено. Дело дошло до того, что во второй половине 1982 г. он был вынужден отменить несколько плановых встреч с «Сфиэ». В декабре 1982 г. для восстановления личных контактов с Толкачевым резидентура впервые применила метод «Джек в коробке».
На декабрьской встрече агент сообщил, что использовать изготовленный в ЦРУ пропуск удалось только один раз. И все из-за того, что цвет пропуска опять был изменен, и, таким образом, сделанная в ЦРУ подделка оказалась бесполезной. Кроме того, Толкачев, как и его коллеги по институту, должны теперь получать письменное разрешение на выход из института в рабочее время, за исключением выхода на обеденный перерыв. Таким образом, он не сможет бывать дома в утренние часы — время сеанса коротковолновой связи. Несмотря на трудности, которые имели место прежде, «Сфиэ» попросил передать ему фотокамеру для пересъемки документов на работе. Однако в штаб-квартире ЦРУ придерживались другого мнения. Там предположили, что советской контрразведке стало известно об утечке в США секретной информации из проектов, над которыми работал Толкачев. Поэтому резидентуре было рекомендовано прервать связь с ним на 6 месяцев. Однако все то время, что он будет находиться вне связи, зарплата ему будет выплачиваться, не говоря уж о тех 8,75 % с его депонента…
На встречах с Толкачевым в феврале и марте 1983 г. обсуждались поиски наиболее эффективных путей получения разведывательной информации в обстановке усиления режима секретности в институте. На мартовской встрече агент передал кусок картона, оторванный от обложки нового пропуска в институт, и его фото с тем, чтобы Отдел технического обеспечения использовал их для изготовления поддельного пропуска. Он также сообщил, что ему удалось пронести в институт 35-мм фотокамеру, и три дня кряду незаметно для окружающих фотографировать документы за своим рабочим столом. Свое сообщение подкрепил двадцатью экспонированными 35-мм кассетами…
Учитывая стремление агента быть по-прежнему результативным и, несмотря ни на что, продолжить фотосъемку секретных документов на рабочем месте, в ЦРУ приняли решение снабдить его в мае модернизированной фотокамерой третьего поколения, закамуфлированную под брелок для ключей. А чтобы обезопасить «Сфиэ», руководство ЦРУ обязало резидентуру запретить ему вынос документов из института для фотосъемки.
Глава четвертая. «КРАСНАЯ СЕЛЕДКА» 3
В марте 1981 г. по инициативе Гарднера Гаса Хэттавэя в Москву в порядке эксперимента над проектом под кодовым названием «Чистая лазейка» прибыл молодой офицер, разведчик «глубокого прикрытия» (наши контрразведчики и сыщики наружною наблюдения называли таких разведчиков «подснежниками» или «тихобздуями»).
Его появление имело предысторию. Дело в том, что Хэттавэй, возглавив московскую резидентуру, обратил внимание, что его разведчики практически лишены возможности покидать здание посольства незамеченными. Всякий раз за ними увязывалась «наружка». В то же время несколько человек, так называемые «чистые» дипломаты, занимавшие невысокие посты в посольстве, могли беспрепятственно передвигаться, куда им вздумается.