Ставшая реальностью игра пугает меня...

Непальский Влад

Со стороны защиты никого не предусмотрели в том числе и адвоката, да и подсудимого ни о чём не спрашивали, посему когда обвинение окончилось, то судья начал стучать молотком.

— Итак, приговор!

Зал замер в тишине. Сердце Эдика стучало так громко, что ему казалось, что оно заглушает голос судьи. Всё же Тиммелин успел стать для него достаточно близким человеком, о котором он хоть немного волновался. И этого человека сейчас у него отнимут! И он ничего не может сделать! Совершенно ничего! Если он что-то попытается предпринять, то его ждёт судьба врага народа и преступника. Эдик не может никого защитить, он даже

не может защитить себя. Жадность беспощадна! Она с лёгкостью губит того, кто вчера так много сделал для этого мира. Она с лёгкостью стирает всё об этом человеке, даже его друзей, только для того, чтобы набить свои отвисшие карманы. А он Эдик ничего не может с этим поделать. У него всё отнимают. И он лишь стиснул зубы.

— Тиммелин Антарбель, хускарл тана сира Эдика де Тюка, героя города Юхо, виновен в убийстве Сэйта. Но поскольку он защищал мальчика и проститутку и неумышленно применил свою богатырскую силу к потерпевшему, то суд считает, что смертную казнь можно заменить восьми годами каторги.

Сидящий в клетке Тиммелин побледнел.

Судья продолжил речь.

— Но поскольку подсудимый участвовал в освобождении благородной девы из лап разбойников, а так же защищал честь героя города и получил ходатайство ярла о смягчении наказания, то наказание изменяется на год службы в исправительном дивизионе в Хельцборе.

Тиммелин облегчённо выдохнул.

Судья продолжил.

— Имущество сира Эдика, которым распоряжался его хускарл, отойдёт к городской управе, и дальнейшую его судьбу решит ярл, поскольку с сегодняшнего дня сир Эдик де Тюк, герой Юхо, объявлен мёртвым. На основании показаний Тиммелина Антарбеля, который видел, как героя города, увели за собой братья тьмы.

На сей раз упал Эдик.

«Всё конец! Конец герою! От него больше ничего не осталось! Всё отнято алчными тварями!»

Люся заплакала, а бабушку чуть не хватила кондрашка.

Даже когда она неожиданно увидела дракона, ей было не так страшно, как сейчас, когда в суде у неё отобрали особняк. А она считала его своим домом, поскольку им владел её внук. И теперь это было непоправимо потеряно.

Вечером они вернулись в особняк. Вокруг него по-прежнему стояла стража. На следующее утро пришёл судебный пристав и их всех выселили. В доме остались только слуги, которые должны были работать как прежде, в ожидании нового хозяина.

Эдик собрав в торбу свои книги по магии и самые ценные пожитки, стоял у калитки. Ему хотелось вынести солдат двуручным мечом, но он сжимал зубы от свой беспомощности. Люся рыдала в три ручья.

— Не плачь детка, — успокаивала её бабушка. — Вот найдёшь себе жениха, будет всё хорошо.

— Зинаида Ивановна, всё кончено, — рыдала девушка.

— Не плачь!

— Кому я нужна, — проревела девушка. — Я не хочу быть женой какого-то мужлана. Мне придётся самой стирать кучу одежды, носить воду, готовить кучу еды. Это будет не жизнь — это будет ад.

— Всё пройдёт, Люся, — утешала её бабушка. — Найдётся принц на белом коне.

— Кому я здесь нужна! Жизнь небогатых женщин здесь ужасна! Это ад, кромешный ад. Непроглядный ад. Бесконечная беременность, работа от зари до зари, никакого отдыха и увлечений. Уж лучше стать проституткой, чем женой!

— Ну что ты так.

— Лучше умереть! — выкрикнула Люся.

— Пошлите! — вздохнул Эдик. Он посмотрел на особняк, и кулаки его сжались. — Но однажды я вернусь!

Он тоже зарыдал, смотря на прекрасный особняк, который семь дней назад считал полностью своим.

«Всё исчезло! Моя прекрасная жизнь растворилась, исчезла в один момент. Теперь всё кончено, я больше не вернусь, — думал Эдик. — Никогда не вернусь!»

Он хотел, сказать какую-нибудь мощную фразу, но в голову ничего не шло. Да и для кого это всё говорить? Не для кого.

В торбе Эдик припрятал немного золотишка, так что теперь у него было на что жить. Это было то золото, которое он сумел спрятать на чёрный день.

— Везет же ярлу, — сказал один из солдат товарищу. — Сегодня я узнал, что Эдик де Тюк должен был ему десять тысяч золотых, и теперь всё имущество героя ушло в зачёт этого долга.

— Так вот за что жил герой, — усмехнулся товарищ. — Да за такие деньги передо мной бы все девки города раздвигали ноги.

Эдик сжал кулаки.

«Ублюдок! — кричал, он не открывая рта. От мыслей в голове стало душно, а от обиды сдавило горло. — Ты заработал на мне огромные деньжищи, дал копейки, и в конце концов отобрал даже и их. Я отомщу! Я уничтожу тебя. Этот поганый город! Уничтожу эту проклятую империю! Вы ещё поплачете!»

Он кусал губы, ревел, как обычный мальчишка.

— Где мы будем ночевать? — спросила Люся у бабушки.

Это вернуло Эдика к реальности.

— Я всё сделаю! — бросил он, убегая.

Не смотря на ужасное настроение, ночевать на улице ему совершенно не хотелось, хотя погода была прекрасная, гораздо лучше той, в которую он шёл к Юхо пешком.

Пообщавшись со знакомыми бомжами, Эдик нашёл убогий дом, стоящий всего десять золотых и расположенный на самой окраине города. Этим же вечером он выкупил этот дом, и они въехали. Люся пришла в ужас от одного вида их нового жилища. Но поскольку у неё не было ни монеты, она ничего не могла с этим поделать.

Эдик не хотел останавливаться в трактире. Причина была проста: в трактире их легко могли найти. Там ошиваются воры, и к тому же, трактирщики доносят властям о постояльцах. И остановись там, ярл мог бы заподозрить, что они что-то увезли из его собственности. А Эдик не хотел, что бы у него отняли ещё и это.

Лёжа на единственной кровати вместе с плачущей Люськой, накрывшись дырявым одеялом, он кусал локти от обиды.

Новый дом состоял из одной комнаты с камином. В ней стояла кровать, где они спали, и сквозь дырявую крышу было видно ночное небо. Да и стены были готовы вот-вот развалиться. Во входной двери было много щелей, и зимовать в этом доме было явно невозможно. Вместо роскошной столовой теперь была деревянная скамья и старый стол. Вместо посуды — несколько чёрных котелков. Вместо гномьего унитаза — деревянное ведро у двери. А вместо шкафа — несколько вбитых в осыпающуюся стену гвоздей.

Так изменилась жизнь героя.

Карета принцессы в одно мгновение стала тыквой.

Эдик рыдал, понимая, что те колдуны, с которыми он сражался, были никакие не злодеи. Они бы ему ничего не сделали, если бы он не попался на их пути. Настоящими злодеями оказались ярл и император. Из-за своей непомерной жадности, они только и делали, что отбирали. Отбирали у самых бедных, отбирали у тех, кто не мог за себя постоять. Отбирали у тех, кто надеялся на них. Отбирали у тех, кто от них зависел. Отбирали у тех, кто нуждался.