Шрифт:
Часть первая. Стая без головы и хвоста
Это был первый спокойный момент за последние дни - как-то много всего сразу навалилось. Но теперь определенную черту мы пересекли: Лино больше нет, Женьку и его жену похоронили. Я на похоронах не присутствовал, потому что там планировалось большое скопление людей, которые о зверях не знали; а вот Лита ездила. После этого она не спала всю ночь, но и не плакала, просто прижималась ко мне, будто боялась, что я тоже исчезну.
Но я исчезать не планировал,
Теперь Лита лежала на мне, причем не частично, а полностью. Как она умудрилась улечься так, что нам обоим было удобно, я не знаю. Я в этот момент подумал только, что она все-таки очень маленькая и что в ряде ситуаций мне следует быть с ней поосторожней.
Я ни о чем не спрашивал ее, ждал, пока она сама расскажет. Чем скорее это случится, тем спокойней мне будет, но я не торопил. Моя нелепая ревность к погибшему смотрителю не повод радостно прыгать по ее ранам.
Я знал, что она просто нуждается во времени на успокоение, и не ошибся. Поэтому я ждал, лениво играя хвостом с ее растрепавшимися волосами. Мне было интересно, какой колтун я успею накрутить, прежде чем она все заметит и врежет мне.
– Мы с Женькой пришли на базу одновременно, - тихо, не поднимая головы, проговорила Лита.
Я замер. Так, похоже, уже что-то!
– Нас обоих отобрал для участия в проекте доктор Стрелов... Вернее, не отобрал, а пригласил. Он много кого пригласил, но из нашей группы согласились только мы с Женькой. Мы вместе учились, потом вместе пришли на базу практикантами. А когда учеба кончилась... Я ушла, потому что тогда умер доктор Стрелов, и нахождение на базе казалось мне бессмысленным. А Женька остался, ведь он относился к проекту иначе, чем я. Он начал работу с Лино. Насколько мне известно, он был первым, кто дал зверю первой серии имя.
До этого момента я не касался ее, но теперь почувствовал, что она напряглась. Тогда я осторожно обнял ее - чтобы не давить, но вместе с тем, чтобы она чувствовала меня.
– Я думала, что никогда не вернусь на базу, а потом вспомнила о тебе, о том, что ты есть. Я попросила Женьку проверить, жив ли ты еще, и он рассказал мне, что с тобой сделали. Тогда я и приняла решение стать твоей смотрительницей. Потому что я знала, что, если я этого не сделаю, тебя убьют.
Ага, и еще каким способом! Я вспомнил радостную ухмылку Антона, когда он сообщал мне, что меня будут вскрывать вживую.
– Получить тебя было не так уж просто. Я поговорила с несколькими членами Совета, договорилась с Семеновым. Лименко тогда еще был против, он пытался отговорить меня, убеждал, что ты животное, но я настояла. Я помнила, что говорил о тебе доктор Стрелов. Когда мы с тобой стали работать... многие смотрители относились к нам враждебно. Но не Женька. Ты ведь знаешь остальное, да?
– Знаю...
Я не стал говорить ей, что мне тоже больно и что я не хотел, чтобы он уходил. Это было бессмысленно - слова лить. Нужно что-то делать, нужно порвать того, кто виновен в этом! Я не отдаю своих друзей и не прощаю, если их забирают.
– Лита... как это случилось? Как он погиб?
Честно говоря, я боялся, что она снова расплачется или замнет тему. Но Лита прекрасно понимала, что всему есть свое место и время. Убийцу нужно выслеживать сразу - или не выслеживать вообще.
– Он поехал в отпуск с женой, в какой-то там глухой лес. То есть, не в сам лес, конечно, он жил в деревне, но отдыхали они возле реки. Я не знаю, почему он поехал именно туда, вроде бы этот дом принадлежал кому-то из его знакомых. Женька уговорил начальство позволить ему взять с собой Лино, для него это тоже был член семьи. А ты ведь знаешь Женьку!
О да! Я знаю Женьку... знал. Он когда-то сумел выбить себе позволение провести свадьбу на базе, так что и с его женой я был условно знаком.
Сложно было думать о Женьке в прошедшем времени.
– Известно, кто убил его?
– Нет, ни следа. Женьке дали право взять с собой Лино, но при условии, что он будет каждый день выходить на связь и отчитываться о состоянии зверя. И Женька выполнял это требование, причем он никогда не сообщал ни о чем подозрительном. Лино жил в реке, примерно в ста метрах от деревни, прятался в омуте. Ситуация была стабильной. А однажды Женька просто не вышел на связь.
– Это никого не встревожило?
– Еще как встревожило! В тот же день туда направили группу наших, но добрались они только к утру. В доме они обнаружили обгоревшие тела Женьки, его жены и Лино. Сам дом был абсолютно цел.
Вот тебе и привет... Чтобы сжечь зверя первой серии, нужен большой костер, мы, водные создания, к самовозгораниям не склонны!
– И что, никаких следов того, кто мог это сделать?
– Никаких... Нет отпечатков пальцев, нет следов взлома, нет ничего! Местные отмалчиваются, хотя, вполне возможно, они ничего и не видели, ведь дом стоит на окраине деревни. А наши и расследовать особо не стали, просто забрали трупы и все.
– Никаких подозреваемых?
– я все еще не терял надежду.
– Ничего, Кароль. В этой деревне в основном старики живут, молодежь разъехалась по городам. Так что самым молодым там не меньше сорока, да и они пропитые насквозь. Никто из них не смог бы справиться с Лино.
– То есть, дело посчитали не заслуживающим возни?!
– Не кипятись. Группа быстрого реагирования в принципе не должна ничего расследовать, у них на руках было три трупа, нуждавшихся в срочной доставке на базу. А решение о том, кто должен разбираться в этом деле и нужно ли вообще разбираться, принимает Совет.
Им бы лишь посовещаться, подумать, а время-то идет!
– Лита, ты... ты ведь осматривала тело Женьки?
Вопрос был не более чем условностью, я и так помнил. Она еще больше сжалась, но ответила:
– Да, я присутствовала при вскрытии...
Полагаю, видеть, как изуродованный труп твоего друга разрезают на части - не самое приятное зрелище. Но если она решила так сделать, значит, в этом был смысл.
– В чем причина смерти? Он... сгорел?
– Не думаю, - голос моей смотрительницы стал холодным, как всегда, когда она говорила о своей работе.
– Есть кое-что, о чем наши эксперты умолчали, да они и не должны были такое на публику объявлять. Я полагаю, тело Жени сожгли уже после смерти. Многие кости сломаны, причем характер повреждений... как у него, так и у его жены... слушай, это странная теория...