Стая для ведьмы
Шрифт:
Лешка умудрился уговорить меня пообедать. Сбегал на кухню и сварил пельменей. Мать заперлась в комнате и не выходила. Мы на кухне поели пельмени, и беззаботно хохотали и травили какие-то глупые анекдоты.
И я не заметила, что уже десять вечера. Алексей вызвался проводить меня до остановки, хотел до дома, но я отказалась. Троллейбусы еще ходили, так что можно было доехать. Тем более, как оказалось, зря я на двух маршрутках тряслась, можно было просто троллейбусом по прямой доехать и так даже быстрее оказалось. Мать Алексея все же высунулась.
– До свидания, – не смело, почти прошептала, я.
– До свидания, – таким же тихим голосом ответила мне она.
Я обратила внимание, на то, что она переоделась в спортивный костюм.
Если честно, боялась, что мать Алексея очередной концерт закатит, впрочем, не одна я боялась, Алексей тоже был на стороже и кидал на мать предупреждающие взгляды. Зря он, конечно, с ней так, но, с другой стороны, на нее ведь это подействовало, может действительно у них все изменится?
– Спасибо, что приехала Тонь, – на прощание сказал мне, Алексей, когда я уже забегала на подножку "рогатого".
К дому я подходила уже в одиннадцать.
– Ну и где ты шлялась?! – от громкого злого раздраженного голоса, в ночи я шарахнулась и чуть во входную дверь не впечаталась со всего размаху.
Это был Егор. А я вспомнила, что телефон забыла дома, просто волновалась очень сильно, когда поехала… Мне от страха даже показалось, что глаза у Егора сверкнули в темноте.
6 глава
Сегодня мы с мамой учили буквы и цифры. Это очень сложно. Но я запоминала. Ведь мама достала очень красивую книжку, а там картинки.
– А-арбуз, – говорит мама.
Я рассматриваю полосатый зеленый шар.
– Это ягода, большая, сочная внутри красная и очень вкусная.
– Как малина?
– Нет, вкус другой.
– А можно попробовать, – спрашиваю маму.
– Я не знаю, – она отворачивается, глаза грустные, – у папы спрошу, – говорит тихо.
И мы продолжаем.
– Тебе нужно знать все буквы из алфавита их тридцать три, и считать до ста. Если я не ошибаюсь, наверное, и таблицу умножения тоже знать, через год тебе уже в школу.
– Как это "в школу"? – смотрю на маму.
– В школе учатся различным наукам, там много детей.
– Много детей? Как на улице? – я готова подпрыгнуть и захлопать в ладоши, но помню, что так делать нельзя, папа будет ругаться.
– Да, как на улице, и даже больше, – мама улыбается.
– И мне можно будет с ними поговорить? – я говорю это тихо, шепотом, хоть и знаю, что папы дома нет, но вдруг он услышит, он всегда все слышит.
– Конечно милая, ты обязательно пойдешь в школу, и будешь учиться.
Мама обнимает меня и гладит по голове. Я люблю, когда она меня обнимает, мне становится спокойней. Когда папа дома, меня обнимать нельзя. Папа говорит, что так я буду избалованная. И я стараюсь папу не расстраивать.
Мама дает мне разноцветные карандашики. Я радуюсь и тут же пытаюсь выхватить их из маминых рук, я давно не рисовала, а так люблю это делать. Папа говорит, что нельзя рисовать слишком часто, что я буду баловаться, но я ничего не могу с собой поделать, это же так интересно. Вот только мама тогда плакала, когда я нарисовала нас всех на листочке. Я хотела папе показать, но мама не разрешила, сказала, что папа не любит рисунки.
– Леночка, ими нужно пользоваться аккуратно. У нас больше не будет, ты же знаешь?
– Да мам, я аккуратно.
Осторожно достаю из коробочки новые карандаши.
– Нарисуем арбуз?
Я киваю, уже достаю, зеленый и салатовый. Цвета я выучила уже давно. Мама книжку приносила, там много красочных картинок. Вывожу круг, получается не ровный, хочу взять другой листик.
– Ничего страшного, давай мы его немного подкруглим?
Мама помогает мне делать арбуз круглым. У нее получается лучше, красивее.
Я уже беру салатовый, чтобы нарисовать полоски арбузу, как слышу, как в двери поворачивается ключ. Мы с мамой вздрагиваем. Мама забирает карандашики, складывает их в коробочку. А я прячу Лялю, папа не должен знать, что она у меня есть. Ляля мой друг, а друзей не придают. Я сижу тихо-тихо, пока мама в коридоре встречает папу. Папа заходит в комнату. Он большой и страшный.
– Елена. Как прошел день?
– Хорошо, – отвечаю папе.
– Что делали с мамой?
– Буквы учили и цифры.
Я не говорю о карандашиках. Знаю, что папа будет зол, а мама будет плакать, папа маме будет делать больно.
Папа гладит меня по голове, рассматривает комнату. Мы с мамой убрались, папа не будет злиться. Мне страшно. Мама на кухне, готовит папе ужин. Папа подходит к комоду и проводит по нему пальцем. На пальце пыль.
Я вскакиваю и бегу в ванную за тряпкой. Прибегаю, начинаю вытирать. Папа смотрит внимательно, кажется, он доволен.
– Молодец Елена. Только пыль нужно было вытирать не при мне, а днем. Иди, вставай в угол.
Я стараюсь не плакать, но мне все равно обидно. В углу стоять грустно и долго и спать все время хочется, а садиться нельзя. Не сдерживаюсь и швыркаю носом. Замираю, оборачиваюсь, и радуюсь, папа не слышал, он уже на кухню ушел к маме. Уношу тряпку в ванну и иду в комнату, встаю в угол. Думаю о Ляле, ночью возьму ее к себе спать. Она со мной хорошо спит. А если ей мысленно что-нибудь сказать? Мама говорила, что можно придумывать и говорить с Лялей мысленно, она как будто услышит понарошку и понарошку мысленно ответит.