Стая
Шрифт:
Спустившись на первый этаж, Дима вышел в вестибюль и быстрым шагом направился к столу Цербера. Мужчина оторвался от разгадывания кроссворда и молча вопросительно посмотрел на парня.
— Можно выйти во двор на пару минут? — спросил Дима и, глянув в окно, уже четко различил фигуру Кати. Девушка поднялась со скамьи и теперь стояла к ним спиной, глядя куда-то сквозь сетку забора. Проследив за его взглядом, Михаил Юрьевич усмехнулся и добродушно произнес:
— Ну выйди.
Стоя у забора, Катя задумчиво смотрела вслед женщине, которая направлялась к подъезду, держа за руку свою дочь. Во второй руке у нее была коробка с тортом, тщательно
— Че делаешь?
Джоконда вздрогнула от неожиданности, услышав у себя за спиной голос Димы. Погруженная в свои мысли, она не заметила, как он приблизился, и почему-то ее охватило смущение. Лицо предательски вспыхнуло, сердце забилось чаще.
— Ничего, — пробормотала она, быстро взглянув на парня. — А что такое?
— Ничего, — тем же тоном ответил Лесков. — Просто спросил.
В этот миг им обоим сделалось неловко. Катя задавалась вопросами, зачем Дима пришел к ней, и, главное, почему Цербер выпустил его на улицу, в свою очередь Лесков пытался правильно сформулировать свои мысли, чтобы разговор все-таки продолжился.
— Так… это… — наконец снова заговорил он. — Что там у тебя случилось во время нашей идиотской уборки?
Катя чуть нахмурилась. Меньше всего ей сейчас хотелось вспоминать о своем позоре. Мысль о том, что лучшие подруги вылили ей на голову грязную воду, до сих пор вызывала волну стыда, обиды и даже страха перед тем, что еще могут выкинуть эти девчонки.
Молчание начало затягиваться.
— Я тебе вопрос задал, — напомнил Дима. Почему-то говорить с девчонками наедине всегда было сложнее, чем в компании. Среди парней можно было позубоскалить, и они сразу же подхватывали шутку, да и девчонки в компании вели себя как-то по-другому. А сейчас все мысли разбегались, словно тараканы, на которых направили луч света.
— Ты можешь сказать. Проблем не будет, — добавил он, заметив замешательство собеседницы. Наверное, она боится, что об ее словах уже на утро будет знать весь интернат.
— Нет никаких проблем, — ответила Катя. — Просто кто-то из девчонок случайно не удержал ведро. Оно же тяжелое, когда с водой.
— Случайно и прямо на тебя? — Лесков недоверчиво посмотрел на девушку, явно давая понять, что ее слова звучат совершенно неубедительно.
Джоконда отвела взгляд. Она не была готова говорить на эту тему и уж тем более с Димой. Меньше всего девушке хотелось показаться жалкой в его глазах. Хватит одного раза, когда она вбежала в мужскую спальню, едва не плача.
Это молчание звучало красноречивее любых слов, поэтому Дима сам ответил за нее:
— Короче, с Миланкой вы так и не помирились.
— Вроде бы помирились…
— Что-то незаметно.
— Я честно не знаю, что происходит, — наконец в голосе девушки зазвучали настоящие эмоции. — Мы поговорили с ней и, мне казалось, что между нами все разрешилось. Но почему-то девчонки по-прежнему не горят желанием общаться со мной. Может, Милана все еще думает, что между мной и Олегом что-то есть? Но ведь ничего не было. Я вообще к белобрысым равнодушна! Мне нравятся темненькие!
В тот же миг Катя осеклась.
«Отлично, он заметил!» — подумал парень, чувствуя, что возможность выйти сегодня на прогулку уже не выглядит такой призрачной. Затем он вновь обернулся к Кате и уже чуть мягче спросил:
— Ну и что ты будешь делать?
— А что я могу сделать? — Катя пожала плечами. — Просто буду жить дальше. В конце концов, я спокойно могу обойтись и без друзей.
— Здесь? Сомневаюсь. В общем, что я тебе хочу сказать, Джоконда: если тебя кто-то из пацанов будет доставать, скажи мне. Ну а с девчонками тебе уж придется как-то самой разбираться.
В глазах Кати снова промелькнуло удивление. В голове никак не укладывалось, что Сенатор предлагает свою помощь, и она не могла найти этому ни одного рационального объяснения. Вряд ли Дима это делает просто от скуки: ради развлечения он мог выбрать кого угодно, например, того же Артема. Но он пришел к ней. И в тот раз, когда Катя пыталась докричаться до Олега, именно Дима сказал, что верит ей.
Она молча кивнула, и Лесков, бросив на прощание «еще увидимся», направился обратно в здание. Несколько минут девушка смотрела ему вслед. Почему-то после этого разговора, пускай краткого и неуклюжего, настроение начало улучшаться. Все-таки она осталась не совсем одна. И ладно, если бы подошел кто-то из «отстоев», но нет, подошел Сенатор, лучший друг Койота.
И почему она так по-дурацки разговаривала с ним? Почему слова постоянно застревали в горле, словно кусок сухаря? Он помог ей в прошлый раз, поэтому нужно было разговаривать с ним мягко и приветливо, а она лишь что-то бормотала себе под нос, да еще и ляпнула, что ей не нравятся блондины.
Когда Катя вернулась в спальную комнату и улеглась в постель, то долгое время не могла заснуть. Раз за разом она прокручивала в голове разговор с Димой, думая о том, как лучше было отвечать. Она пыталась вспомнить все до мельчайших подробностей. Интонацию его голоса, выражение лица. Даже то, во что он был одет, словно это тоже имело значение. Наконец, в сотый раз пересмотрев в памяти их встречу, девушка уснула. А Дима и его друзья в это время выбрались на недолгую, но все-таки заслуженную прогулку.
Следующее утро привычно началось с завтрака, на котором по своему обыкновению все клевали носом. Затем начались занятия. Оставалось всего несколько дней до начала летних каникул, поэтому последние уроки проходили едва ли не из-под палки. Подростки никак не желали настраиваться на учебу, поэтому воспитателям приходилось прикладывать все усилия, чтобы хоть немного угомонить их.
Первым уроком была алгебра. Ученики сидели за партами и со скучающим видом наблюдали за тем, как Алла Георгиевна записывает на доске какие-то формулы. Удивительно, что именно на ее уроках подростки вели себя с завидным спокойствием. Если они осмеливались разговаривать между собой, то делали это так, чтобы не привлекать к себе внимания. Алла Георгиевна, несмотря на свой маленький рост и хрупкую фигурку, представляла собой тот тип учителей, при появлении которых в классе все разом замолкают.