Стая
Шрифт:
В грохоте и реве мотора выстрелы из ружья показались звуком сломанного сучка. Перед самой мордой что-то взрыхлило снег, не задело Чапу. Вертолет пролетел над ней, снова разворачивался, искал ее на земле. Кончики лап едва касались неглубокого снега. Чапа не бежала, казалось, летела над замерзшим болотом. В скорости видела она свое спасение.
Вертолет нагонял снова, и Чапа было обрадовалась, поняла — можно ведь спастись! Можно! На бегу она резко и удачно развернулась, бросилась вертолету навстречу. Картечь и на этот раз не задела ее, дырявила лед за ее спиной.
На третьем
Картечь перебила заднюю ногу. Боль, которой всегда очень боялась Чапа, — пришла. Поначалу она справилась с ней, пробовала бежать, ступая на все лапы. Раненая нога угодила между двух кочек, откинулась в сторону и стала задевать за все: за жиденькие болотные кустики, за лед, за камыш. Жуткая боль прожигала ее насквозь. Лед почему-то стал казаться ей желтым, и сделалось ей жарко-жарко, как летом.
Ковыляя на трех ногах, пересиливая нестерпимую боль, она все же бежала. Она понимала, что бежит не быстро, но вертолет больше не преследовал ее.
Никогда не думала Чапа, что сама себе может сделать так больно. Кость на бегу вывернулась изломом вперед и нога угодила в рогульку куста. Чапу дернуло, куст чуть-чуть спружинил, дал растянуться на брюхе и немножечко от него отъехать. Она попыталась вскочить, а куст, выпрямляясь, тянул ее в другую сторону. Проклятая кость не пускала Чапу.
Сама себе она перегрызла ногу, куст сразу выпрямился и отпустил ее. На трех ногах бежать сделалось легче, но желтый прежде лед стал почему-то краснеть.
— «Казбек»! Я «Эльбрус»! Доберите на «Буране» подранка! Деваться ему некуда! Болото хорошо просматривается! Подранок в центре!
Этого Чапа не могла слышать. Услышала другое и сквозь реденькие кустики и камыш увидела, как навстречу ей мчится красная машина. Ей не хотелось верить, но ревущая машина приближалась к ней. Точь-в-точь, как год назад на огненном озере. Тогда ее спас Бим. Здесь его не было.
Бежать куда-то Чапа больше не могла. Красный туман начал слепить ее. Она присела, поудобнее подвернула под себя культю, и приготовилась.
Несколько секунд оставалось промчаться до нее ревущему зверю. В этом звере она видела, каждой клеточкой обмякшего тела чувствовала ненавистного человека. Даже в последние секунды жизни она не собиралась ему сдаваться. Когда до красного зверя оставалось несколько метров, Чапа собрала последние силы, роняя на снег слюну и кровь, бросилась ему навстречу.
…Впервые Бим не понимал, что творится вокруг, почему справа, слева и над головой ревут моторы. Пока вертолет гонялся за Чапой, Бим увел поредевшую стаю поглубже в лес, затаился под густой раскидистой елью. Если бы он мог понять людей, он сумел бы найти лазейку, ту единственную щель из кольца, которое уже замыкалось.
— «Казбек»! Я «Эльбрус»! Один волк уничтожен! Остальные в квадрате пять! Затаились! Пятачок небольшой, выходных следов нет. Отрежьте выход с юга!
Псы жались под елью к Биму, верили, как было всегда, вожак найдет правильное решение, сумеет и на этот раз обмануть всех.
Вездеход прыгал на бездорожье, торопился выйти в указанный квадрат леса. Одной рукой Илья держал ружье, второй крепко вцепился в железный поручень. Временами его так подбрасывало вверх, что ему казалось, вот-вот он прошибет головой брезент, вылетит прочь из вездехода.
Вездеходу сообщили по рации — раненного с вертолета волка добрал «Буран», остальные звери в кольце. Только бы успеть перекрыть южную границу квадрата пять! Илья думал об этом, крепче сжимал ружье и не обращал внимания на ушибы от тряски, мысленно давал команду водителю прибавить скорость.
Успели. Старший предупредил заранее — волки близко, слышат их, на стрелковые номера выпрыгивать на ходу, на номер становиться под шум мотора.
Настоящих волков Илья никогда не видывал. Тех, которые в клетке, в зверинце, мечущихся от стенки к стенке, за волков он и не считал. Худые, облезшие, они вызывали жалость. Сейчас, вот сейчас старший махнет ему рукой, прыгать — один на один он встретится с настоящим волком! Ему повезет сегодня! Обязательно повезет! Он везучий!
Илья выпрыгнул, едва-едва удержался на ногах, как было велено, пока гул мотора заглушает шаги, выбрал место для номера. Место оказалось удачным. Перекресток двух старых дорог давал возможность хорошо просматривать лес. Метрах в ста от Ильи вездеход снова приостановился, сосед по стрелковой линии махнул ему рукой — «Я здесь!»
Илья вставил в стволы картечь, затаился. Вездеход гудел где-то теперь далеко справа, шум мотора стихал.
Вот уже не шум, комариный писк едва-едва слышится Илье, и комар, наконец, умолк. Лесные шорохи кажутся Илье понятными ему одному. Он вздрагивает от них, всматривается в глубину леса. Жуткая тишина вокруг не успокаивает, но и не пугает его.
Илья вспоминает с улыбкой свою маму Нину, просьбу ее «вперед не вылазить». Не больно-то вылезешь. Стой. Замри. Гляди. Слушай. Справа стрелок, слева еще один — всюду стрелки. Вот и вертолет снова слышится. Ага! Висит на одном месте. Здесь волки! Не ушли!
Илья ждал. Знал, что одним волком только что стало меньше. Пусть он убит с вертолета, но и он причастен к этой продуманной операции. Илья представил себе на мгновение, как когда-нибудь у будущего охотничьего костра он тронет свой седой ус, заставит молодых охотников помолчать и слушать его: «А вот, ребята дорогие! Охотились, помню, на волков, давно это было. Знаете, как одного матерого брать пришлось? «Бураном» я его протаранил, пока ружье снимал, он у «Бурана» гусеницу зубами грыз! Ох, и злющий был! Одного, значит, взяли — стаю обложили…»
Илья отбросил приятные мысли прочь, снял правую перчатку и убрал ее в карман. Дружный гогот загонщиков потряс тишину леса. Илья знал, и загонщики, опытные охотники, идут с ружьями. Приказано волка брать и в загоне, не жалеть патронов.
Опытные поднимали зверя, а самые опытные, самые меткие, по приказу главного стояли на стрелковой линии. Илье было приятно, что попал в число «самых-самых», и от этого, от заслуженного к нему доверия, ответственность за порученное у него удваивалась, утраивалась сейчас.