Стажер: Система Иерархии
Шрифт:
Он часто-часто замотал головой, и я его опустил на стул. Блин, как тяжело, оказывается. Будто мешки ворочал целый день, а под конец еще и в грязи вывалялся. Но вместе с тем меня наполнило ощущение того, что я, может быть первый раз в жизни, сделал хоть что-то стоящее. Парень, то и дело, оглядываясь на меня, пошел к выходу, а ко мне визжа и бранясь, подкатился Иваныч:
– Что ж ты сученок, делаешь-то?
Я не ответил, только коротко, наотмашь ударил. Иваныч кулем свалился наземь и, барахтаясь, попытался встать.
– Ты хоть понимаешь, хрен старый, что ты творишь? Ты же жизни калечишь, понимаешь – ЖИЗНИ, а это не игрушки и не вечный хмельной угар от водки! Да ты хоть понимаешь, что ты умер, сдох давно под каким ни будь забором?
– Чего?
– Что слышал. Умер ты давно, Иваныч, как и я – сказал я устало, чувствуя горечь и пытаясь понять, откуда вдруг я все знаю о парне, о девушке и будущем ребенке.
– Браво, стажер!
За моей спиной стоял и аплодировал Сильф.
– Что ж это, а Сильф?
– Ты ведь спрашивал о моей работе? Вот теперь ты понял все сам. Вот это и есть моя работа – суметь помочь тем, кому еще можно помочь.
– Кажется, ты назвал меня стажером?
– Да, все правильно. Ты стажер, ученик – если, конечно, хочешь им быть.
– Закон Свободного Выбора?
– Есть ли что-то более очевидное?
– Слушай, а откуда я все это знаю – о парне, девушке?
– Ну, ты же стажер, сам догадайся.
– Попозже можно, а Сильф? Вымотался я за день.
Тот удовлетворенно кивнул:
– Конечно можно, у тебя ведь впереди вся вечность.
Я посмотрел на сидящего на полу Иваныча.
– Ну а с ним чего?
– Ну а что с ним? Ты все сказал правильно. Затирухин Василий Иванович, родился в 1949 году, умер в 2005 году - в холодную зимнюю пору, от чрезмерного употребления спиртного, под забором. Был соблазнен и искушен темными, после чего переведен в разряд духов развоплощенцев. После чего успел споить несколько людей, ну а вот сегодня, сегодня был обличен стажером сектора Баланса - Стасом Ильиным. Тобой то есть.
– Ну а что будет с ним дальше?
– Не бойся, теперь уж с ним разберутся. Направят на очищение и перевоспитание в соответствующие, специально для таких вот деятелей приспособленные нижние слои.
И действительно: едва только Сильф произнес эти слова, двери тихо распахнулись, в зал вошли два парня суровой привлекательной наружности, дружески кивнули и увели Иваныча под белы ручки, затыкая рот и не давая возможности распевать разгульные кабацкие песни.
– Ну что, стажер – пошли, что ли?
– Куда?
– Учиться, Стас, учиться.
– А как же весь этот погром, кто за него заплатит?
– Ты и заплатишь.
– Как заплачу – у меня же денег, то есть, энергии нет. Сам ведь говорил!
– Уже есть, тебе за проделанную работу выдали аванс. Вот и погулял ты славно, по своей земной привычке.
– Ты схитрил! – завопил я.
– Ну, допустим, я не хитрил, а выдал информацию… не сразу, – он посмотрел на меня и продолжил - ладно, стажер - я обещал, я и плачу. И поторопись – вечность вечностью, а время не ждет.
Украина, Умань, январь 2006 года
Машина мягко свернула в глухой переулок где-то на окраине ночного города и остановилась. Из нее вышли двое. Один, высокий блондин, одетый во все ослепительно белое, а другой пониже: обычный молодой парень, которого на улице ни за что не выделишь из толпы. Блондин что-то сказал своему спутнику, тот согласно кивнул и не спеша, направился вместе с ним к высокой кирпичной стенке.
– Ну и что дальше, Сильф?- спросил я - стена как стена, ничего не обычного.
– Тебе пора бы уже привыкнуть к необычному. Стена - это что?
– То, что отделяет.
– Ну да, правильно. Но одновременно и соединяет.
– Что соединяет?
– Да все что угодно соединяет. Разные плоскости и уровни мироздания к примеру.
С этими словами он шагнул прямо в стенку.
– Ни фига себе, -сказал я, и, зажмурившись, шагнул за ним. И со всего маху приложился о стенку. Сильф, как ни в чем не бывало, выскользнул обратно:
– Ну и чего ты расселся, делать больше нечего?
Я окинул Сильфа раздраженным взглядом и прошипел, потирая ушибленный лоб:
– Прощаюсь с родимой землей.
– Ага, ну я так и подумал, - он снова скользнул за стенку.
Я сбросил напряжение и попытался вспомнить все то, чему меня учил встречный ангел по имени Сильф. Окружающий мир померк, окутался незримой дымкой, теряя свою остроту и глубину. Затихло и растворилось зудящее во мне раздражение, мысли прекратили свой беспорядочный и хаотичный бег, и вскоре я почувствовал себя парящим в невесомости. Не было ничего: ни пространства, ни времени - одна всеобъемлющая пустота. Она открывалась мне, наполняла и поила меня собой. Поила до самого предела вместимости, до тех пор, пока я сам не стал ей, не растворился в ней. Все исчезло.
Сквозь прикрытые веки плавно струился мягкий яркий свет. Я глубоко вздохнул и насторожено приоткрыл глаза. Оказалось, что я стою на залитой пронзительно ярким и неописуемо мягким светом лужайке, что простиралась во все стороны. Свет был странным. Он струился ниоткуда и одновременно отовсюду, но не ослеплял и не смазывал окружающих предметов, а наоборот оттенял и подчеркивал гармоничность и многогранность. Я потряс головой и закрыл глаза, потом снова открыл - не привыкли они к такому. Они привыкли к скупости, серости и убогости нашего мира.