Стажеры(изд.1991)

Стругацкие Аркадий и Борис

– Пойду объясню ему, – сказал Гриша.

Дауге рассеянно кивнул.

У входа в бар Дауге вдруг остановился.

– Зайдем выпьем, тезка, – сказал он.

Гриша посмотрел на него с удивлением и жалостью.

– Зачем, дядя Гриша? – просительно сказал он. – Зачем? Не надо.

– Ты полагаешь, не надо? – задумчиво спросил Дауге.

– Конечно, не надо. Ни к чему это, честное слово.

Дауге, склонив голову набок, прищурившись, взглянул на него.

– Уж не воображаешь ли ты, – ядовито произнес он, – что я

раскис оттого, что меня вывели в тираж? Что я жить не могу без этих самых таинственных бездн и пространств? Извини, голубчик! Плевать я хотел на эти бездны! А вот что я один остался… Понимаешь? Один! В первый раз в жизни один!

Гриша неловко оглянулся. Толстый иностранец смотрел на них. Дауге говорил тихо, но Грише казалось, что его слышит весь зал.

– Почему я остался один? За что? Почему именно меня… именно я должен быть один? Ведь я не самый старый, тезка. Михаил старше, и твой отец тоже…

– Дядя Миша тоже идет в последний рейс, – робко напомнил Гриша.

– Да, – согласился Дауге. – Миша наш состарился… Ну, пойдем выпьем.

Они вошли в бар. В баре было пусто, только за столиком у окна сидела какая-то красивая женщина. Она сидела над пустым бокалом, положив подбородок на сплетенные пальцы, и смотрела в окно на бетонное поле аэродрома.

Дауге остановился и тяжело оперся на ближайший столик. Он не видел ее лет двадцать, но сразу узнал. В горле у него стало сухо и горько.

– Что с вами, дядя Гриша? – встревоженно спросил Быков-младший.

Дауге выпрямился.

– Это моя жена, – сказал он спокойно. – Пойдем.

«Какая еще жена?» – подумал Гриша с испугом.

– Может быть, мне пойти подождать в машине? – спросил он.

– Чепуха, чепуха, – сказал Дауге. – Пойдем.

Они подошли к столику.

– Здравствуй, Маша, – произнес Дауге.

Женщина подняла голову. Глаза ее расширились.

Она медленно откинулась на спинку стула.

– Ты… не улетел? – сказала она.

– Нет.

– Ты летишь позже?

– Нет. Я остаюсь.

Она продолжала глядеть на него широко раскрытыми глазами. Ресницы у нее были сильно накрашены. Под глазами сеть морщинок. И много морщинок на шее.

– Что значит – остаешься? – недоверчиво спросила она.

Он взялся за спинку стула.

– Можно нам посидеть с тобой? – спросил он. – Это Гриша Быков. Сын Быкова.

Тогда она улыбнулась Грише той самой привычно-обещающей ослепительной улыбкой, которую так ненавидел Дауге.

– Очень рада, – сказала она. – Садитесь, мальчики.

Гриша и Дауге сели.

– Меня зовут Мария Сергеевна, – сказала она, разглядывая Гришу. – Я сестра Владимира Сергеевича Юрковского.

Гриша опустил глаза и слегка поклонился.

– Я знаю вашего отца, – продолжала она. Она перестала улыбаться. – Я многим ему обязана, Григорий… Алексеевич.

Гриша молчал. Ему было неловко. Он ничего не понимал. Дауге сказал напряженным голосом:

– Что ты будешь пить, Маша?

– Джеймо, – ответила она, ослепительно улыбаясь.

– Это очень крепко? – спросил Дауге. – Впрочем, все равно. Гриша, принеси, пожалуйста, два джеймо.

Он смотрел на нее, на гладкие загорелые руки, на открытые гладкие загорелые плечи, на легкое светлое платье с чуть-чуть слишком глубоким вырезом. Она изумительно сохранилась для своих лет, и даже косы остались совершенно те же, тяжелые, толстые косы, каких давно уже никто не носит, бронзовые, без единого седого волоса, уложенные вокруг головы. Он усмехнулся, медленно расстегнул плотный теплый плащ и стащил плотный теплый шлем с наушниками. У нее дрогнуло лицо, когда она увидела его голый череп с редкой серебристой щетиной возле ушей. Он снова усмехнулся.

– Вот мы и встретились, – сказал он. – А ты почему здесь? Ты ждешь кого-нибудь?

– Нет, – проговорила она. – Я никого не жду.

Она посмотрела в окно, и он вдруг понял.

– Ты провожала, – тихо сказал он.

Она кивнула.

– Кого? Неужели нас?

– Да.

У него остановилось сердце.

– Меня? – спросил он.

Подошел Гриша и поставил на столик два потных ледяных бокала.

– Нет, – ответила она.

– Володьку? – сказал он с горечью.

– Да.

Гриша тихонько ушел.

– Какой милый мальчик, – сказала она. – Сколько ему лет?

– Восемнадцать.

– Неужели восемнадцать? Вот забавно! Ты знаешь, он совсем не похож на Быкова. Даже не рыжий.

– Да, время идет, – сказал Дауге. – Вот я уже и не летаю.

– Почему? – равнодушно спросила она.

– Здоровье.

Она быстро взглянула на него.

– Да, ты неважно выглядишь. Скажи… – Она помолчала. – А Быков тоже скоро перестанет летать?

– Что? – спросил он с удивлением.

– Я не люблю, когда Володя уходит в рейс без Быкова, – сказала она, глядя в окно. Она опять помолчала. – Я очень боюсь за него. Ты ведь знаешь его.

– А при чем здесь Быков? – спросил Дауге неприязненно.

– С Быковым безопасно, – сказала она просто. – Ну, а как твои дела, Григорий? Как-то странно, ты – и вдруг не летаешь.

– Буду работать в институте, – сказал Дауге.

– Работать… – Она покачала головой. – Работать… Посмотри, на что ты похож.

Дауге криво усмехнулся.

– Зато ты совсем не изменилась. Замужем?

– С какой стати? – возразила она.

– Я вот тоже так холостяком и остался.

– Неудивительно.

– Почему?

– Ты не годишься в мужья. Я знаю это по опыту.

Дауге неловко засмеялся.

– Не нужно нападать на меня, – сказал он. – Я просто хотел поговорить.

– Раньше ты умел говорить интересно.

– А что, тебе уже скучно? Мы говорим всего пять минут.

– Нет, почему же? – вежливо сказала она. – Я с удовольствием слушаю тебя.