Стеклянные цветы
Шрифт:
Постепенно, после завтрака и купания в бассейне, мысли Бруни приняли более деловой лад. Она перестала воображать все эти неправдоподобные, но тешащие душу картины, и принялась уже всерьез обдумывать, как можно нейтрализовать белобрысого. Рассматривала каждую идею с разных сторон и или отвергала ее, или «откладывала в сторону» для дальнейшего обдумывания.
Отравить? Нет, это уж слишком! Хотя… если подсыпать ему чего-нибудь такого, чтобы он пару дней посидел дома… Но этот фокус пройдет всего один раз — потом белобрысый,
Проучить как следует? Чтобы понял, что мешать ей жить — себе дороже? Тоже вариант. Попросить ребят с дискотеки, чтобы они ему вложили по первое число! Бруни представила себе, какая драчка шикарная получится (он ведь, похоже, тоже не из слабаков!) — на это стоит посмотреть!
Позвонить папочке, нажаловаться, что он к ней пристает? Не поверит…
Железобетонная рожа белобрысого телохранителя то и дело вставала перед ее внутренним взором, хотя живьем Бруни его со вчерашней ночи еще не видела. Впрочем, она не сомневалась, что стоит ей выйти из дому, как он окажется тут как тут, готовый с новыми силами портить ей жизнь.
А выйти предстояло непременно. По вторникам, согласно сложившейся традиции, она играла в теннис с американским консулом.
Играли они уже третий год, и зимой, и летом. За это время у них сложилось некое подобие дружбы — именно дружбы, никаких сексуальных намеков со стороны Гарольда, так звали консула, не было ни разу. Бруни подозревала, что он вообще тайный гомик.
Вдвое ее старше, да и росточка не слишком высокого (типичный «коротышка» по ее терминологии), Гарольд обладал неплохим чувством юмора, да и в искусстве разбирался неплохо.
У самого у него дома имелась коллекция статуэток из кости, которой он страшно гордился. Когда он в начале их знакомства пригласил Бруни к себе, посмотреть эту коллекцию, она подумала: «Ясно — и этот туда же!», но, как выяснилось, речь шла действительно о статуэтках.
Словом, общаться с ним было забавно и интересно. Тем не менее именно сегодня Бруни с удовольствием никуда бы не пошла — настроение было отвратное. Но что делать — традиция есть традиция…
Она оказалась права — телохранитель и в самом деле ждал у машины. Сухо сказал: «Здравствуйте, госпожа баронесса» и сел на переднее сидение.
До спортивного клуба они ехали в полном молчании. Так же молча Бруни вышла из машины и направилась ко входу — белобрысый следовал за ней. И тут произошло то, что она предвкушала всю дорогу: беспрепятственно пропустив Бруни, перед господином Берком охранник захлопнул турникет.
Правильно, так его! Вход только для членов клуба — ясно же написано! А не для всяких там…
Настроение сразу поднялось на пару градусов: хоть ненадолго, да удалось отвязаться! Очко в ее пользу!
На этом подъеме настроения она с легкостью выиграла первый сет — Гарольд, поздравляя ее, развел руками и сказал:
— Сегодня
Увы, меняясь полями после третьего гейма, Бруни случайно бросила взгляд в сторону и… увидела метрах в тридцати, на скамейке, знакомую фигуру в сером костюме.
Прорвался все-таки! Но как?!
А может, это не он? Она оглянулась, пропустила мяч, но убедилась, что это действительно Филипп Берк собственной персоной. От злости просто руки затряслись. Где уж тут «сконцентрироваться и забыть обо всем», как положено в теннисе!
В результате сет она проиграла. Следующий — тоже.
— А тот мяч вы могли взять, — с довольным видом заявил, подходя, раскрасневшийся Гарольд. — Ладно, не огорчайтесь, сегодня просто не ваш день! Пойдемте выпьем чего-нибудь холодненького.
Это тоже было традицией — после игры они всегда сидели в кафе спортклуба, пили айс-кафе и болтали о том о сем.
Увы, сегодня Гарольд оказался неинтересным собеседником — он говорил исключительно о политике. Непонятно, что его завело, но вещал он так, словно был на митинге:
— Я не понимаю этого постоянного противостояния Востока и Запада! Неужели нельзя как-нибудь договориться — мы же все люди доброй воли!
«А в самом деле…», — подумала вдруг Бруни, покосившись на сидевшего через два столика белобрысого. Слова Гарольда очень точно легли на ее сегодняшние мысли.
Зациклившись на планах мести, она раньше не думала о таком варианте. А ведь в конечном счете ей надо не столько отомстить Филиппу за вчерашнее, сколько постараться как-то нейтрализовать его на будущее! Так почему и впрямь не попробовать решить дело миром?
— …Зачем забывать об экономических интересах?! Наверняка найдется что-то, чем мы можем быть интересны друг другу… — продолжал Гарольд.
Попробовать перекупить? Неизвестно, сколько папаша ему пообещал, а финансовые возможности у него все-таки побольше, чем у нее. Значит, деньги не годятся. Но у нее и помимо денег найдется кое-что, что может заинтересовать мужчину — если, конечно, он не полный импотент…
Конечно, внешне этот тип, прямо скажем, не Ален Делон — но хоть не коротышка. И пива, кажется, не пьет — на дискотеке, во всяком случае, не пил.
Хватит пары «сеансов», потом из него можно будет веревки вить! И еще в благодарность скажет папочке, что она ведет себя паинькой — авось, тот содержание увеличит!
Да, пожалуй, этот способ самый простой и не требует особой подготовки. И снаряжения тоже. Бруни хихикнула, вспомнив выученную в школе латинскую фразу «Омни меа мекум порте» — «Все мое несу с собой»!
— Вот видите, вы тоже поняли нелепость сложившейся ситуации! — триумфально возвестил ее зациклившийся на политике собеседник.
Когда он заговорил о ядерном паритете, Бруни решила, что с нее хватит — взглянула на часы, сослалась туманно на дела и распрощалась до следующего вторника.