Стеклянные крылья
Шрифт:
Грегрес жив. Она не одна. Все образуется.
Она на ватных ногах пошла к озерам, в сторону дома. Двигаться было приятно, она медленно возвращалась к реальности. Домой – послушать музыку, приготовить поесть, посмотреть кино, может, открыть бутылку вина – она ее заслужила. В любом случае ей нужно себя побаловать. Чтобы почувствовать, что она жива. Вокруг все умирало: на ветках каштанов висели сухие листья, природа затихала, готовясь впасть в спячку. Эстер задумалась, почему она так любит время года, предвещавшее приход тьмы и грустное по своей сути. Говорят, на небесах
Выйдя из тоннеля под мостом Фреденс-бро, она его увидела. Он медленно плелся вдоль воды напротив крошечного островка – его называют Рыбий, – шел в одну сторону с ней, имея в своем распоряжении сколько угодно времени. Она сразу же его узнала. Длинное тело и широкие плечи, коротко стриженный затылок, который она целовала всего каких-то три дня назад.
Эстер растерялась. И у него хватает наглости гулять у озер, как будто все в полном порядке, – да он почти весь район Нёрребро обманул!
Она пошла быстрее и стала его догонять, толком и не зная, что сделает, когда поравняется с ним. Наорет? Потребует вернуть деньги? Поздоровается ледяным тоном?
Она не знала, что произведет более сильное впечатление, – знала только, что испортит ему настроение.
Неподалеку от супермаркета «Ирма», когда между ними было всего пять метров, он вдруг пошел к пустой скамейке на берегу озера.
Эстер на секунду помедлила. Он посидеть собрался? Но Ален не сел. Он быстро и ловко убрал мусор с урны и заглянул внутрь.
Такое Эстер наблюдала много раз – бездомные собирают бутылки, сдают их и живут на эти деньги.
Он собирал бутылки.
Теперь Эстер заметила у него на плече потрепанную сетку, вдруг увидела поношенные ботинки и замызганную куртку. Ален не повар, и не грузчик, и уж точно не концертирующий пианист. Он нищий.
За последние три дня она представляла его в самой разной обстановке: как правило, рядом с ним была красивая женщина – и они тратили ее деньги. Сидели в казино или неслись на спорткаре. Ей ни разу не приходило в голову, что он, возможно, воровал от нужды.
Он ее обманул. Но он же ее освободил и вернул интерес к жизни.
Жажда мести испарилась как по мановению волшебной палочки. Ничего не осталось – лишь сострадание и толика стыда, который большинство из нас испытывают, когда сталкиваются с людьми, у которых меньше денег, чем у нас. Возможно, она его использовала – точно так же, как он ее.
Она замерла и смотрела, как он бредет вдоль берега озера, останавливаясь у каждой урны. Ты разбил мне сердце, думала она, в ту же секунду осознавая, что это ложь. На сердце у нее синяк, зато оно снова бьется. Вовсе оно не разбито. Скоро она вернется домой, в свою чудесную квартиру, запрет дверь. А он – как бы его там ни звали – все так же будет собирать бутылки.
«И однажды, – подумала Эстер, чей внутренний голос говорил от лица уязвленной гордости, – из него получится неплохой сюжет».
В фонтане в Тиволи была целая куча тыкв. Пугала с головами из тыкв возвышались над стогами сена – их окружали горы оранжевых плодов, которые, как вдруг вспомнил
Впервые за несколько недель выглянуло солнце, и Тиволи наводнили семьи – стояли в очередях, ели мороженое, фотографировали сад и друг друга. Среди всем знакомых аттракционов стояли палатки, где продавались хеллоуинские сладости в виде глазных яблок и отрубленных пальцев.
Мимо прошли два смотрителя в черно-красной форме. Они повернули головы – с болезненно-бледных лиц таращились красные глаза. Йеппе вздрогнул и тут же сообразил: их специально накрасили, чтобы они были похожи на монстров. Веселая жуть. После того что случилось накануне в подвале больницы Биспебьерга, к такому он был совсем не готов.
– Привет.
Йеппе обернулся на ласковый голос, который узнал бы где угодно, и заглянул в темно-карие глаза. От их сияния Йеппе словно снова стало двенадцать лет.
– Это Амина. И Мерием. Ну, ты знаешь. – Сара пыталась вытянуть из-за спины спрятавшуюся там младшую дочку. – Она немножко стесняется.
Йеппе улыбнулся дочкам Сары и почувствовал, как заколотилось сердце в груди. Неужели после того, как он обезвредил убийцу, он способен разволноваться из-за девочек шести и девяти лет?
– Мы ведь уже встречались. Меня зовут Йеппе.
Две девочки тревожно поглядывали на него карими глазами матери.
– И у меня тут небольшая проблема. Я выиграл два воздушных шарика вон у того парня и понятия не имею, что с ними делать. Вдруг вы знаете кого-то, кто воздушные шарики любит?
– Я, я!
Амина, старшая, взяла его за руку и потянула к продавцу воздушных шариков.
Улыбающаяся Сара пошла за ними, держа за руку младшую дочь.
– Дешевый трюк!
– Но сработал!
Девочки выбрали по шарику – Йеппе разрешили их подержать, пока они уделяли внимание последовавшим за ними леденцам на палочке и мороженому. Сара наблюдала за ними с улыбкой, приподняв бровь, давая понять, что такое количество сладостей – разовое исключение. Они купили билеты на аттракционы и решили пропустить обед, чтобы девочки вволю повеселились и покатались на ретро-автомобилях, каруселях и американских горках.
Йеппе оказался в какой-то параллельной вселенной – она открывается, когда реальность становится нереальной. Семнадцать часов назад его чуть не похоронили заживо в подвале вместе с Фальком, а рядом истекала кровью Анетта. Теперь он гуляет по Тиволи, носит шарики двух незнакомых детей и ищет возможность поцеловать их маму. What a difference a day makes. [23]
– Что ты сказал?
– Ничего, я просто напевал.
Йеппе заметил, что мороженое вот-вот потечет по руке, и стал торопливо его есть.
23
Как много может измениться за день (англ.).