Стеклянные крылья
Шрифт:
Клара закрыла дверь и перевернула конверт. Женщина не хотела читать чужие письма, но беспокоилась. Зачем Макс написал лучшему врачу ангелов? Не потому ли, что хотел избавиться от крыльев?
Стабилизаторы возраста замедляли биологическое время человека и увеличивали продолжительность жизни на пятьдесят-шестьдесят лет, но имелись побочные эффекты. Примерно один из миллиона рождался с крыльями.
Клара надела туфли на низком каблуке. Пора было идти на работу. она проверила содержимое сумочки. Зеркало в прихожей отразило усталость и мешки под глазами. Из комнаты раздавался звук телевизора,
Люди набросились на странную кровь девушки-ангела. Они толкали друг друга, пытаясь пробраться ближе. Хрусталики крыльев трескались под их ногами и постепенно теряли радужные краски, становясь серыми. Прохожие приставляли к мостовой стеклянные колбочки, на чёрном рынке кровь ангела стоила больших денег.
Спустя несколько минут, подоспела полиция и скорая помощь. Стражам порядка пришлось несколько раз выстрелить в воздух, птицы на крышах разлетелись по сторонам, и только тогда толпа схлынула. Полицейские набросили на тело ангела плотную ткань, туго обвязали верёвками и погрузили в машину. Какое-то время камера продолжала обводить место действия, но вскоре в телевизоре раздался щелчок, и картинка показала трущобы нижнего города в режиме онлайн.
– Это же Герда, – услышала женщина шёпот за спиной. Макс выронил тарелку. По полу разлетелись осколки вперемежку с разбухшими хлопьями. Мальчик опустился на колени и закрыл лицо руками. – Это неправда! Это неправда!
Он посмотрел на маму осмысленным взглядом в последний раз, а потом его глаза застекленели.
– Выходи из себя, выходи! – Клара трясла сына за плечо. Голос её сорвался на крик. – Выходи!
Ткань футболки затрещала: острые стеклянные перья прорезали её насквозь, по материи потекла жидкость болотно-зелёного цвета. Женщина расплакалась и прижала к себе желеобразного ангела: кожа мальчика стала склизкой, как будто кто-то покрыл её маслянистой жидкостью.
– Не бросай меня! Пожалуйста, – она схватила телефонную трубку и липкими от крови пальцами набрала цифры – 55 678. На том конце не отвечали. Гудок за гудком, надежда уходила в никуда, а мальчик всё больше погружался в себя.
Макс словно застыл во времени, его глаза оставались открытыми, но зрачки уже не фокусировались, мышцы лица окончательно размякли, стёрли все эмоции.
– Да, кто звонит?
Клара вдавила трубку в ухо, боялась, что пропустит хоть слово.
– Это доктор Вавилов? Меня зовут Клара, мы не знакомы, но… мой сын… он почти не дышит. Сделайте что-нибудь, – слёзы мешали говорить.
– Успокойтесь, объясните всё спокойнее. Я не занимаюсь проблемами людей.
– Мой сын не человек, он ангел! – Голос сорвался на крик. – Только что по телевизору показали девушку, она прыгнула с крыши. Её кровь бурая, а у моего сына противно-зелёного цвета. Я ничего не понимаю.
Тишина на том конце трубки оглушала.
– У ангелов нет крови.
– Что вы сказали?
– У них нет крови, Клара. Вы должны были это знать, – в его голосе послышался упрёк. – Ваш сын когда-нибудь принимал стабилизаторы возраста?
– Нет, никогда.
– А во время беременности
Клара замялась. Как жить без стабилизаторов, особенно, если твой муж младше на пять лет?
– Вы меня слышите?
– Да, – ответила женщина. – Да, я пью стабилизаторы с рождения. Но меня убеждали, что риск минимален. Вероятность родить ребёнка-ангела один на миллион.
Всё это до ужаса напоминало дешёвое оправдание, Клара накручивала телефонный шнур на палец. В лучшем случае у Макса будет примерно лет восемьдесят до смерти от старости. Она, скорее всего, переживёт сына. Но год от года ангелы умирали в луже собственной крови вовсе не от старости.
– Вы сказали, что ваш ребёнок не дышит.
– Да, – Клара кивнула. – Его зрачки не реагируют на свет. Макс полностью ушёл в себя. Мне страшно, крылья начали расти с удвоенной скоростью.
– Так, ушёл в себя, – доктор вздохнул. – Это очень опасно. Я бы даже сказал, смертельно. Сколько это длится?
– Минуту или две… Обычно Макс быстро приходит в себя, но сегодня… девушка-ангел, что спрыгнула с крыши… Кажется, они были знакомы. Вы сказали, мой сын может умереть?
– Единственное место, где ангелы чувствуют себя хорошо, это внутренний мир. Сейчас ваш сын находится внутри самого себя, погружение произошло настолько быстро, что он, судя по всему, вас не слышит. Это как с тонущим кораблём. Сильное течение затягивает всех, кто оказался поблизости, в свои водные чертоги. Девушка много значила для вашего сына?
– Я… Я не знаю. Он действительно много говорил о Герде, но… – Клара всегда слушала сына вполуха, и поэтому густо покраснела. – Я просто хочу, чтобы мой сын вернулся.
Макс упал на пол. Его безжизненные глаза уставились в потолок, руки, сжатые в кулаки, побелели, кровь – или что там у него внутри – отхлынула от конечностей. Женщина всхлипнула и положила липкую голову сына на колени.
– Что же это, если не кровь? – прошептала она. – На вид похоже на зелёную слизь.
– Ваш мальчик погрузился в собственный внутренний мир, – терпеливо объяснил доктор. – То, что составляет его сущность, вытесняет краски сознания. Глубина зависит от количества субстанции.
Клара осмотрелась. Жидкости оказалось так много, что на досках образовались лужицы.
– Понятно, кажется, дело плохо, – правильно истолковал молчание доктор. – Скорее всего, ваш сын не сможет сам вернуться обратно. Мне очень жаль.
Эти слова лишили Клару дара речи. Весь прогресс в медицине не помог её сыну стать таким же мальчиком, как все остальные. Она почувствовала нехватку кислорода. Дыхание участилось, столько слов рвалось наружу: ругательства, мольба и просто дикий животный крик.
– Может быть, так будет лучше, – осторожно заметил Вавилов. – Сейчас Макс находится там, где ему хорошо. Он сам и не поймёт, что умер. Всё произойдёт очень плавно. Я могу гарантировать, так оно и будет.
И тут Клара издала протяжный вопль отчаяния и расплакалась от обиды, но слёзы почти сразу уступили место злости: как человек, который ни разу не видел Макса, может определять его судьбу и говорить, как будет лучше?!
– Должен быть способ, – прорычала женщина в трубку. – Любой способ его вернуть!