Стеклянные тайны Симки Зуйка
Шрифт:
И бросок-то был слабенький, и гвоздик хилый, ржавый (а мяч крепкий и толстокожий), а вот надо же – дырка. Маленькая, аккуратная такая. Воздух вытекал из нее шипучей струйкой, мяч обмяк, на боку появилась ямка. Такой уже не попрыгает, не повертится на пальце.
– Ну что ты наделал! – отчаянным голосом сказал брату Симка. Тот на всякий случай захныкал.
Мик стоял, уронив руки. Глаза стали круглые и блестящие. Кажется, даже со слезинками. Ведь не простой был мячик, а, можно сказать, друг. Почти что живой…
– Мик…
– Да
Симка понял: надо что-то делать. Что-то придумать! Как-то спасать красного Микиного друга… А как? Это же не футбольная камера, не заклеишь, не надуешь снова…
Мик, отвернувшись, сдавливал мяч ладонями и направлял себе в лицо воздушную струйку. Это было словно последнее дыхание друга – так подумалось Симке. Смотреть на Мика не было сил. Симка посмотрел в сторону и увидел, что совсем недалеко дом Фатяни.
– Мик, пошли! Может, Фатяня что-то придумает!
– Что тут придумаешь? – похоронным голосом сказал Мик. Но пошел за Симкой.
К счастью, Фатяня оказался дома. Точнее, на дворе. Занимался привычным делом – чинил мопед. Оглянулся, заулыбался косоватой своей улыбкой.
– Привет… вот, – и Симка без лишних слов протянул мяч. – Нельзя как-нибудь накачать? У тебя ведь есть насос.
Фатяня присвистнул:
– Это все равно что зубную пасту обратно в тюбик толкать…
– Понимаешь, Фатяня, это не просто мяч. Подарок. Вот его дедушки…
Мик молча поблескивал сырыми глазками.
Фатяня покачал головой. Пощелкал пальцем по губам.
– Задачка… Я попробую. Но как раньше все равно не будет, останется затычка.
– Пусть останется! – подпрыгнул Мик. – Лишь бы он тугой был!
– Ладно, вы с часик погуляйте… Но имейте в виду: я точно не обещаю…
– Но ты постараешься, да? – с нажимом сказал Симка. Фатяня бормотнул что-то неясное. Шагнул к раскрытому окну, включил на подоконнике проигрыватель.
Истамбул, Константинополис! Истамбул, Константинополис! —заорал динамик (по крайней мере, именно такие заграничные слова разобрал Симка).
Сходили на запруду, искупались. Но без радости. Мик был, конечно, весь в тревожном ожидании, хотя и старался вести себя беззаботно. А на запруде оказалось многолюдно и гвалтливо – там бултыхался десяток незнакомых пацанов. Хотя это Симке незнакомых, а Мика они знали. И называли его Ржавый. «Ржавый, здор о во!.. Ржавый, а где твой мячик?.. Эй, Ржавый, ты чё не приходишь в футбол играть?»
– Почему они тебя так зовут? – угрюмо и вполголоса спросил Симка.
Мик безразлично пожал плечами:
– Потому что вот, волосы такие… – и провел мокрой ладонью
– Они же не ржавые, а медные. И то чуть-чуть…
Мик снова шевельнул плечом с пятнистым загаром. Ему было все равно. Лишь бы Фатяня спас мяч.
И Фатяня спас его!
Когда пришли на Фатянин двор, мяч – тугой и словно улыбающийся – лежал в подорожниках. Фатяня разогнулся над опрокинутым мопедом.
– Забирайте шарик. Только пришлось сделать пробку.
В мяче, посреди заплатки из рыжей резины, торчал бронзовый колпачок велосипедного ниппеля. Мик с опасливой улыбкой потрогал колпачок мизинцем (все еще с бледным следом чернил).
– Да не боись, держится крепко, – успокоил Фатяня. – А без него никак нельзя теперь. Если вытащить, сразу пшик!
Мик ликовал:
– И не надо вытаскивать! Так даже лучше! Будто ось на полюсе!
– А вертеться на пальце будет? – осторожно сказал Симка.
Мик поставил мяч на мизинец вверх колпачком. Словно острый бронзовый палец прошел мяч насквозь и выскочил вверху. Мик скользящим ударом ладони хлопнул по красному боку. Мяч завертелся.
– Ну, цирк!.. – изумился Фатяня. Мик высоко подбросил и поймал мяч. Казалось, он сейчас раскланяется, как жонглер на арене. Но он вдруг спохватился, порозовел, опустил голову. И сказал с прерывистым сопеньем:
– Самое-самое… большущее спасибо…
– Да ладно, чего там, – застеснялся Фатяня. – Если ослабеет, приходите, я подкачаю…
На улице Мик радостно поделился с Симкой:
– Это ведь даже хорошо, что такая пробка!
– Пвобка ховошо, – поддержал его Андрюшка. – Квасиво.
– А ты помалкивай, злодей, – пробормотал Симка и виновато покосился на Мика.
Тот присел перед тележкой на корточки.
– Не надо ругать Андрюшку. Он хороший мальчик…
– Я ховоший майчик, – без лишней скромности согласился Андрюшка. – Мик, дай мяч-ч.
– Еще чего! – взвился Симка. – Чтобы опять дыра?
Но Мик дал Андрюшке мяч. Сказал, что бояться нечего, потому что два одинаковых несчастья подряд случаются очень редко. И они повезли Андрюшку домой.
Мик оказался прав с мячом несчастья больше не случилось. Но другое несчастье было такое, что недавняя беда забылась в один миг.
Пьяная гадина Треножкин разломал телескоп.
Алёна потом рассказывала, как это случилось. Она все видела из раскрытого окна мезонина.
Треножкин вернулся откуда-то на мотоцикле, вволок его в калитку. Протащил через двор и поставил почему-то недалеко от Микиного сарая. Был Треножкин то ли изрядно поддатый, то ли в «психованном» состоянии. Пнул свой несчастный трофейный BMW, выругался, конечно, и зачем-то посмотрел вверх – словно просил у неба защиты от своей неприкаянной жизни. И взгляд Треножкина упал на телескоп…