Стеклянный дом, или Ключи от смерти
Шрифт:
Его менее многочисленная, чем у Забусова, рать тоже, впрочем, вышла наружу из шоколадного джипа-катафалка поприветствовать патрона: все говорило, что шоумен вот-вот появится из дверей. Стало вдруг кристально ясно, что в моем распоряжении практически не осталось времени — через считанные мгновения я буду всего лишь бессильным свидетелем заказного убийства. И, уже не думая не только о конспирации, но даже об элементарной осторожности, я ринулся вперед по чердаку.
Хотелось бы мне, чтобы кто-то заснял со стороны этот эпизод на видеопленку. И потом прокрутил ее в замедленном темпе, как делают с острыми моментами матчей. Захватывающее, должно быть, вышло зрелище: бег с препятствиями из неотесанных столбов и перекладин в условиях сильно пониженной видимости. Во всяком случае, у меня от этой гонки остались именно такие впечатления — в рваном, то чересчур
Откидываясь назад, он сумел перехватить дробовик руками, и из этой позиции резво двинул мне пятками в грудь, так что я полетел в одну сторону, а «ремингтон» в другую. Но на ноги мы вскочили одновременно. И с этого момента замедленная съемка кончилась. Началась убыстренная. Мойва дернулся было к своей винтовке, однако получил от меня резкий выпад носка ботинка в пах. К моему удивлению, он успел среагировавать, поставив блок руками, не только ослабить удар, но и перехватить мою ногу, которую тут же принялся выкручивать, пытаясь свалить меня на пол. Я двинул ему левым кулаком в лоб, и он ослабил хватку. Тогда, вырвав ногу, я заехал ему в висок правой и увидел, что киллер зашатался и вот-вот свалится. Торжествуя победу, я ударил левой снизу, целя ему в незащищенное горло, но хук пришелся в пустоту. Каким-то чудом Мойва сумел уклониться, и я пролетел вперед, по инерции врезавшись макушкой в стропило, успев, впрочем, заметить, что и противник не устоял на ногах. Его спиной вынесло в распахнутое слуховое окно, он с разгону треснулся о невысокое ограждение среза крыши, от чего, показалось, вздрогнула и сотряслась вся кровля, но тут же вскочил и бросился прочь по узкой жестяной тропке. Я тоже принял почти вертикальное положение и, в пылу борьбы, нечувствительно выскочил вслед за киллером. Но только пробежав по трепещущей под подошвами жести первые несколько шагов, понял, куда меня занесло, от чего ноги враз ослабли, сделались ватными и непослушными.
По левую руку уходила круто вверх сверкающая на солнце крыша. По правую разверзлась пропасть. А прямо передо мной мелькала спина бодро улепетывающего от меня убийцы, вестибулярный аппарат которого совершенно, видимо, не препятствовал подобной эквилибристике.
— Стой, стрелять буду! — в отчаянии заорал я, но он только на бегу обернул зверски оскаленную рожу, увидел, что руки мои пусты, и припустил еще прытче.
Расстояние между нами стремительно увеличивалось. Вернуться обратно за «ремингтоном» или винтовкой — значит потерять слишком много времени. С чувством глубочайшей обреченности я понял, что если ему удастся оторваться хотя бы метров на тридцать-сорок и нырнуть в одно из слуховых окон, по чердаку мне его не догнать. И, из последних сил преодолевая головокружение и тошноту, побежал за ним.
Возможно, это было одним из самых тяжелых испытаний в моей жизни. Я несся на краю гибели, стараясь не смотреть под ноги. Ибо знал: как только опущу глаза, полечу вниз. Между нами сохранялась дистанция шагов в двадцать, и, полагаю, Мойва отдавал себе отчет в том, что этой форы недостаточно для того, чтобы остановиться, распахнуть створки окна и пролезть внутрь до того, как я настигну его. До сих пор не знаю, на что он рассчитывал. И на что рассчитывал я.
Так мы и неслись, пока Мойва вдруг не начал резко тормозить. Я еще пролетел по инерции немного вперед, но тоже снизил темп и наконец совсем остановился. Крыша кончилась. А киллер обернул ко мне красную потную физиономию и теперь стоял, тяжело и со свистом дыша, сжимая в правом кулаке финку. Наверное, я выглядел не лучше. И дыхание мое более ровным никак назвать было нельзя. А чтобы уж совсем ничем не отличаться, я сунул руку за пояс и вытащил свой широкий десантный нож.
Теперь я мог наконец рассмотреть того, кто занимал мои мысли последние двенадцать часов. Крепкого телосложения, чуть ниже меня ростом, но в плечах пошире, Мойва лицом походил на варана с острова Комодо — огромную, чудом сохранившуюся до наших дней доисторическую ящерицу. Тыквообразный лысый череп, покрытый складчатой задубевшей кожей землистого оттенка, плоский нос, узкие ничего не выражающие глаза и тонкие синие губы, которые он непрестанно облизывал кончиком стремительно выскакивающего язычка. Между нами оставалось не больше семи-восьми метров, преодолеть которые ничего не стоило в считанные секунды, но я не мог заставить себя двинуться с места. Противник был серьезный, но не рукопашная сама по себе пугала меня, а место схватки. Какая там драка, если я не в состоянии посмотреть ни вправо, ни влево!
В отчаянии я попытался пересилить себя и взглянул вниз. Лучше б мне этого не делать! Голова опять закружилась, меня качнуло из стороны в сторону, но гораздо хуже было другое. Мойва перехватил мой взгляд и, кажется, все понял. Злорадная усмешка сломала ему рот, он презрительно хмыкнул, как харкнул, и, сунув финку в карман, вдруг опустился на четвереньки и быстро-быстро по-крабьи принялся карабкаться вверх по склону крыши. Его замысел мгновенно стал мне понятен: если ему удастся перебраться на ту сторону, я не смогу отследить, через какое окно, а потом и подъезд он уйдет. А киллеру, похоже, было ясно, что я не рискну полезть вслед за ним: пару раз он через плечо показывал мне перекошенную злым торжеством морду.
От ненависти у меня потемнело в глазах. Мелькнула мысль метнуть в него нож, но, к сожалению, этим ковбойским штучкам я не был обучен, а лишаться единственного оружия не хотелось. Убийца тем временем, ловко цепляясь кончиками пальцев за стыки кровли, уже приближался к гребню крыши. Мне оставалось только смириться с неизбежным. И от унизительного осознания собственной слабости я, кажется, потерял контроль над собой. В бессилии воздел кулаки и проорал:
— Мойва! Все равно тебе конец, слышишь, Мойва!
И случилось невероятное. Услышав свою кличку, киллер вздрогнул. Замер на мгновение, потом снова ринулся вверх, но пальцы сорвались, а подошва предательски скользнула по жести. Он поехал назад, я буквально слышал, как ломаются его ногти в отчаянной попытке удержаться, но сила притяжения непреодолимо волокла его вниз. На середине ската тело развернуло боком и дальше оно покатилось в смертельной тоске воющим кулем. В ужасе наблюдая за происходящим, я надеялся, что Мойва сумеет удержаться за ограждение, но этого не произошло. В последний момент его подкинуло, он ударился головой, замолк и перелетел через край. Я отвернулся, борясь с подступившим спазмом. Когда же все-таки превозмог себя и глянул во двор, мне показалось, что посреди расползающейся по асфальту черной лужи лежит не человек, а бесформенная груда предназначенного в утиль тряпья.
Как я добрался до ближайшего слухового окна, как добрел сквозь чердачные сумерки до того места, где остались дробовик и бинокль, помню смутно. Знаю только, что мне, несмотря на некоторую общую оглоушенность, достало ума взять, обернув предварительно носовым платком, снайперскую винтовку и перенести поближе к тому месту, откуда спланировал ее хозяин. После этого, действуя почти механически, я спустился вниз, зашел к себе в контору, упрятал инвентарь в железный шкаф и, сам не знаю зачем, вышел на улицу.
Мойва сверзился с крыши на самом краю правого крыла «жилтовского», уходящего за спину Стеклянного дома, и я от своего подъезда не мог видеть, что там происходит. Да честно говоря, меня и не тянуло. BMW Эльпина давно простыл след, он так и уехал, не узнав, какая опасность ему грозила. Зато у ближнего ко мне парадного матово отсвечивал в утреннем солнце угрюмо-серый со стальным отливом «роллс-ройс», а водитель-охранник уже стоял, придерживая входную дверь в ожидании хозяина. Но первой появилась хозяйка. Полнотелая и высокогрудая мадам Блумова плыла, как большой противолодочный корабль, разрезая мощным форштевнем пространство. Сам Бобс с барским видом шествовал за ней, сложив руки на вываливающемся из-под брючного ремня животе, словно нес глобус в охапке. Марго заняла место на заднем сиденье, ее супруг кряхтя угнездился рядом, водитель обежал вокруг капота и уселся за руль. Мягко урча, заработал двигатель. Меньше всего я сейчас расположен был встречаться лоб в лоб с господином Блумо-вым, и поэтому уже собрался повернуться спиной, но тут события начали происходить столь стремительно, что мне сделалось не до рефлексий.