Стеклянный Дворец
Шрифт:
Харди отсалютовал:
– Есть, сэр.
Арджун тоже встал из-за стола, но подполковник Бакленд его остановил.
– Не спешите, Рой, - он потянулся к бутылке пива.
– Еще немного?
– Не вижу причин отказаться, сэр.
Подполковник Бакленд налил пиво в стакан Арджуна и наполнил свой.
– Скажите мне, лейтенант, - сказал он, закуривая.
– Как вы оцениваете в настоящее время наш моральный дух?
– После такого ланча, сэр, - весело ответил Арджун, - я скажу, что лучше и быть не может.
– Не то что прошлой ночью, да, лейтенант?
– подполковник Бакленд улыбнулся сквозь
– Не знаю, могу ли я так сказать, сэр.
– Что ж, вы знаете, что у меня есть и собственные уши, лейтенант. И хотя мой хиндустани, может, и не так хорош, как ваш, уверяю, он вполне приличный.
Арджун испуганно на него уставился.
– Не уверен, что понял вас, сэр.
– Что ж, ни один из нас не мог заснуть прошлой ночью, так ведь, лейтенант? А шепот может разноситься на большое расстояние.
– Не вполне вас понял, сэр, - Арджун почувствовал, что его лицо пылает.
– Вы говорите о каких-то моих словах?
– Это не имеет особого значения, лейтенант. Давайте просто будем считать, что тон всех голосов вокруг меня был очень схожим.
– Понимаю, сэр.
– Лейтенант, я думаю, что вы, вероятно, знаете, что мне... что нам известно об определенной напряженности в индийских батальонах. Вполне очевидно, что многие индийские офицеры имеют свою точку зрения на политические вопросы, особенно что касается независимости.
– Да, сэр.
– Не знаю, во что верите вы, Рой, но вы должны знать: общественное мнение в Британии склоняется к тому, что независимость Индии - это лишь вопрос времени. Всем известно, что дни империи сочтены, мы ведь не идиоты, сами понимаете. Сегодня последнее, чего хочет амбициозный молодой англичанин - это идти против течения. Американцы годами говорят нам, что мы стоим на неверном пути. Невозможно удерживать империю с помощью армии и бюрократии. Есть гораздо более простые и эффективные способы всем управлять, это можно сделать гораздо дешевле и без лишнего беспокойства. Теперь все мы это поняли, даже люди вроде меня, которые провели всю жизнь на Востоке. Правда в том, что существует только одна причина, по которой Британия до сих пор держится, это чувство долга. Я знаю, что вам это может быть трудно понять, но это правда. Есть такое ощущение, что мы вышли из заточения и не можем оставить после себя неразбериху. И вы не хуже меня знаете, что если бы нам пришлось паковать вещи прямо сейчас, то вы, ребята, немедленно перегрызли бы друг другу глотки, даже вы с вашим другом Харди, потому что он сикх, а вы индуист, панджабец и бенгалец.
– Понимаю, сэр.
– Я вам это говорю, лейтенант, только чтобы предупредить о том опасном положении, в котором мы очутились. Думаю, мы оба знаем, что наш моральный дух не таков, каким должен быть. Но последнее дело, и так было и будет всегда - колебаться в том, кому сохранять верность. Наше отступление - временное и будет предано забвению. После вступления в войну Америки можно быть совершенно уверенными, что мы победим, придет время. А пока, возможно, нам не следует забывать, что армия имеет долгую память, когда это касается вопросов верности.
Подполковник замолчал и потушил сигарету. Арджун молча уставился в стакан.
– Знаете, Рой, - спокойно произнес подполковник, - мой дед пережил мятеж 1857 года. Я помню, что он совсем не сердился на гражданских, которые
Арджун был готов ответить, когда его прервал звук шагов. Он повернулся к окну и увидел бегущего по лужайке Харди.
– Сэр, - запыхавшись, Харди подошел к окну.
– Надо выдвигаться, сэр... Японский конвой едет по дороге.
– Сколько их? Мы можем им противостоять?
– Нет, сэр... Там по меньшей мере два взвода, может, и рота.
Подполковник Бакленд спокойно отодвинул стул и вытер губы салфеткой.
– Главное, джентльмены, - тихо сказал он, - не паниковать. Не торопитесь и выслушайте меня. Вот что вам нужно сделать...
Они покинули дом через задний вход, Арджун в авангарде, а Харди с подполковником Баклендом замыкали ряды. Добравшись до укрытия первых рядов гевей, Арджун занял оборонительную позицию. За ним был расчет из Кишана Сингха и еще двоих солдат. Им приказали прикрывать остальных, пока они не уйдут.
Первый японский грузовик приблизился к дому как раз в тот миг, когда Харди с подполковником Баклендом бежали через задний двор. На мгновение Арджун решил, что им удастся ускользнуть незамеченными. Затем из кузова грузовика раздался залп, и Арджун услышал свист пуль над головой.
Подполковник Бакленд и Харди были уже почти рядом. Арджун подождал, пока они окажутся за линией огня и отдал приказ стрелять.
– Чалао голи.
Они открыли беспорядочный огонь в направлении бунгало, в результате чего лишь разбили кухонные окна. В это время японский грузовик вильнул в сторону, под прикрытие дома.
– Пиче. Чало.
Арджун отдал приказ отходить, а сам остался на позиции, время от времени стреляя, в надежде дать Кишану Сингху и остальным возможность перегруппироваться. Он видел, как прибывающие японские солдаты один за одним просачиваются между деревьями. Он поднялся и побежал, держа автомат под мышкой. Оглянувшись через плечо, Арджун увидел такие уже знакомые длинные ряды деревьев, похожие на подзорные трубы, только теперь в каждом туннеле где-то вдалеке мелькала преследующая его маленькая фигура в сером.
Арджун побежал быстрее, тяжело дыша и высматривая скрытые под палой листвой ветки. Примерно в сотне футов впереди местность круто снижалась. Если бы он смог туда добраться, то оторвался бы от преследования. Он сделал рывок, а перед обрывом укоротил шаг. В то мгновение, когда он собирался уже нырнуть вниз, Арджун почувствовал, что правая нога подгибается. Он ничком упал со склона.
Шок от падения сопровождался замешательством: он не понимал, почему упал. Он не спотыкался и не потерял равновесие, в этом он был уверен. Ухватившись за подлесок, Арджун смог остановиться. Он попытался снова подняться и понял, что не может, осмотрелся и заметил, что брюки залиты кровью. Арджун почувствовал влажную ткань на коже, но совершенно не ощущал боли. Теперь шаги преследователей звучали ближе, и он быстро оглянулся вокруг - во всех направлениях простирался ковер палой листвы.