Стеклянный Дворец
Шрифт:
На призыв Слейдена никто не отозвался, добровольцев не оказалось. Взгляд короля, когда-то столь желанный знак благоволения, пробежал по головам придворных, оставшись без внимания. Тибо бесстрастно наблюдал, как самые преданные слуги отворачивают лица, неловко перебирая золотые кушаки-тсалоэ, отмечающие их ранг.
Вот так ускользает власть - встречаясь с действительностью, когда исчезает одна фантазия о власти за другой, в то мгновение, когда мир освобождается от якорей мечтаний и устремляется по дороге выживания и самосохранения.
Король сказал:
– Не имеет значения, кто поедет, а кто останется, - он повернулся к Слейдену.
– Но вы должны поехать с нами, Слейден,
– Сожалею, но это невозможно, ваше величество, - ответил Слейден.
– Мой долг держит меня здесь.
Королева, стоя рядом с креслом короля, бросила на мужа решительный взгляд. Хорошо же ему вести любезные речи, но ведь это она на восьмом месяце беременности, да еще обязана заботиться о трудном ребенке с коликами. Как она справится без слуг и помощников? Кто успокоит Вторую принцессу во время одного из приступов гнева? Ее глаза обежали собравшихся и остановились на Долли, которая сидела на корточках и переплетала травинки.
Долли подняла глаза и увидела, что королева смотрит на нее с балкона павильона. Она вскрикнула и выронила листья. Что-то случилось? Принцесса плачет? Долли вскочила на ноги и поспешила к павильону, а за ней последовали Эвелин, Августа и несколько других.
Слейден издал вздох облегчения, когда девочки поднялись по лестнице павильона. Наконец-то появились добровольцы!
– Так вы едете?
– спросил он, только чтобы убедиться, когда девочки поспешили мимо.
Девочки остановились и уставились на него, Эвелин улыбнулась, а Августа засмеялась. Конечно, они едут, они же сироты, среди всех дворцовых слуг только им некуда пойти, у них нет ни семей, ни средств к существованию. Что им еще остается, кроме как быть вместе с королем и королевой?
Слейден еще раз оглядел собравшихся придворных и слуг. Больше никто из присутствующих не желает сопровождать короля? Единственный дрожащий голос ответил утвердительно. Он принадлежал чиновнику преклонных лет, Падейну Вуну. Он поедет, если сможет взять с собой сына.
– Сколько осталось времени?
Слейден сверился с часами.
– Десять минут.
Всего десять минут.
Король провел Слейдена в павильон и отпер дверь. Темноту комнаты прорезал клин света, и словно стая светлячков засветилось золото. В Бирме находились самые богатые залежи драгоценных камней в мире, и правящая семья владела многими прекрасными камнями. Король помедлил, положив руку на инкрустированный драгоценными камнями футляр, в котором хранился самый ценный предмет - кольцо Нгамаук с огромным рубином, самым дорогим из тех, что когда-либо добывали в Бирме. Его предки собирали украшения и драгоценные камни как бы невзначай, в качестве развлечения. Теперь с помощью этих безделушек он должен будет обеспечить существование семьи в изгнании.
– Полковник Слейден, как всё это перевезти?
Слейден быстро посовещался с другими офицерами. Обо всём позаботятся, заверил он короля. Сокровища перевезут под охраной на королевский корабль. Но теперь настало время отправляться, почетный караул ждет.
Король вышел из павильона в сопровождении королевы Супаялат и ее матери. На полпути по извилистой дорожке королева оглянулась. Принцессы следовали через несколько шагов вместе со служанками. девочки несли пожитки, сложенные в кучу коробок и свертков. У некоторых в волосах были цветы, некоторые оделись в лучшие платья. Долли шла рядом с Эвелин, а та держала на руках Вторую принцессу. Девочки хихикали, ни о чем не подозревая, словно направлялись на праздник.
Процессия медленно двигалась по коридорам дворца и мимо зеркальных стен зала Аудиенций, мимо почетного караула с винтовками на плечах и отдающих честь английских
У восточных ворот ждали два экипажа. Это были запряженные волами повозки, йета, самый распространенный вид транспорта на улицах Мандалая. На первую повозку водрузили церемониальный балдахин. Как раз когда король собирался забраться внутрь, он заметил, что балдахин держится на семи столбах, как приличествует знатному человеку, а не на девяти, как положено королю.
Он помедлил, сделав глубокий вздох. Значит, эти английские полковники со своими любезными речами все-таки отомстили, еще слегка провернули нож победы. Во время последней встречи с былыми подданными его публично принизят, как провинившегося школяра. Слейден угадал верно: из всех обид, какие только мог вообразить Тибо, эта была самой болезненной, самой вопиющей.
Запряженные волами повозки были небольшими, для служанок места не хватило. Они шли пешком - неровная процессия из восемнадцати ярко разодетых девочек-сирот, несущих коробки и свертки.
Рядом с девочками и повозками шли несколько сотен британских солдат. Они были хорошо вооружены и готовы к любым неприятностям. Ожидалось, что народ Мандалая не будет сидеть сложа руки, когда короля с королевой сопровождают в изгнание. Поступали донесения о запланированном восстании и демонстрациях в отчаянной попытке освободить королевскую семью.
Британское высшее командование считало эти мгновения самыми опасными во всей операции. Некоторые офицеры служили в Индии, и в их памяти ожил случившийся в недавнем прошлом инцидент. В последние дни индийского восстания 1857 года майор Ходсон взял в плен в окрестностях Дели Бахадур-шаха Зафара, последнего из великих Моголов. Слепой и нетвердо стоящий на ногах престарелый император укрылся в склепе своего предка Хумаюна вместе с двумя сыновьями. Когда майору пришло время сопровождать императора с сыновьями обратно в город, вдоль дороги начал собираться народ. Толпа становилась всё более неуправляемой и вела себя угрожающе. В конце концов, чтобы взять толпу под контроль, майор приказал расстрелять принцев. Их вытолкнули и перед лицом толпы выпустили мозги.
Эти события произошли всего двадцать восемь лет назад, и память о них сохранялась вполне свежей во время разговоров за обедом и в клубах. Все надеялись, что ничего подобного сейчас не произойдет, но это не значило, что эскорту короля Тибо не следовало подготовиться.
В Мандалае было несколько главных улиц, по которым могла проехать процессия такого размера. Запряженные волами повозки медленно продвигались по самой широкой улице, круто накреняясь, когда приходилось поворачивать под прямым углом. Городские улицы были хоть и прямыми, но узкими. Немощеную поверхность избороздили глубокие колеи, оставленные ежегодными муссонами. Колеса повозок были твердыми, вырезанными из единого куска дерева. Негнущийся остов повозок со страшной силой раскачивался, когда они переваливались через ямы. Королеве пришлось склониться над выпирающим животом, чтобы не стукнуться о борта.
Ни военные, ни их королевские пленники не знали пути к порту. Процессия вскоре заблудилась в геометрическом лабиринте мандалайских улиц. Она сбилась с пути, направившись к северным холмам, и к тому времени, как выяснилась ошибка, уже почти стемнело. Повозки развернулись обратно при свете масляных факелов.
В дневные часы горожане старались не высовываться на улицы, они наблюдали за повозками из окон или с крыш, с безопасного расстояния от солдат и их штыков. Когда сгустились сумерки, люди начали выбираться из домов. Приободренные темнотой, жители примыкали к процессии мелкими разрозненными группами.