Стеклянный Дворец
Шрифт:
Но король Миндон изменил мнение, забрал принцев из школы и неожиданно изгнал миссионеров. Тибо с радостью вернулся в монастырь при дворце, из которого можно было рассмотреть водяные часы и священное здание, где хранился зуб Будды. Он продолжил заслуживать награды на ниве духовного учения, в девятнадцать лет пройдя через сложный экзамен патама-бьян.
Король Миндон был, возможно, самым мудрым и достойным правителем, когда-либо сидевшим на бирманском троне. Ценя таланты своих сыновей, он осознавал и их недостатки. "Если Тибо когда-нибудь станет королем, - заявил он однажды, - страна попадет в руки чужеземцев". Но это было маловероятно. В Мандалае жили еще сорок шесть принцев, чьи
Но тут в облике тещи вмешалась судьба: королева Аленандо являлась также и его мачехой, старшей супругой короля, а еще коварным и безжалостным мастером придворных интриг. Она устроила свадьбу Тибо со всеми тремя своими дочерьми одновременно, а потом усадила на трон, протолкнув мимо сорока шести соперников. Он не имел права голоса и мог лишь принять восшествие на трон - согласиться было проще, чем отказаться, и наверняка гораздо менее смертельно. Но история получила неожиданное развитие, которое сорвало все сделанные расчеты: Тибо влюбился в одну из жен, Вторую королеву, Супаялат.
Из всех принцесс во дворце Супаялат была самой жестокой и своевольной, она единственная могла сравниться с матерью в коварстве и решительности. От подобной женщины могли ожидать лишь безразличия в отношении человека со склонностью к учебе вроде Тибо. Однако она тоже, нарушая все обычаи дворцовых интриг, по уши влюбилась в мужа. Его добрый и безвольный характер, похоже, вселил в нее нечто вроде материнской свирепости. Чтобы защитить его от собственной семьи, королева лишила мать власти и запретила ей появляться во дворце, как и своим сестрам - женам Тибо. Затем она решила избавить Тибо от соперников. Супаялат приказала убить всех членов королевской семьи, которые могли представлять угрозу для мужа. По ее приказу перерезали семьдесят девять принцев, некоторые были еще младенцами, а некоторые - слишком стары, чтобы ходить. Дабы не проливать королевскую кровь, их завернули в ковры и забили до смерти. Трупы сбросили в ближайшую реку.
Война была тоже в основном делом рук Супаялат. Это она созвала большой совет земель, хлуттдо, когда британцы в Рангуне выпустили ультиматум. Король был настроен на мирное урегулирование, Кинвун Минджи, его доверенный министр, страстно взывал к миру, он намеревался сдаться. Тогда Супаялат поднялась с места и медленно вышла в центр зала. Шел пятый месяц беременности, и она двигалась осторожно, медленными шаркающими шажками, передвигая миниатюрные ножки не больше чем на несколько дюймов за шаг - маленькая одинокая фигура среди знати в тюрбанах.
Помещение обрамляли зеркала. Пока она шла к центру комнаты, казалось, будто вокруг нее возникла целая армия Супаялат, они были повсюду, в каждом кусочке стекла - тысячи миниатюрных женщин с прижатыми к раздувшемуся животу руками. Она подошла к грузному Кинвуну Минджи, развалившемуся в кресле. Ткнув ему торчащим животом в лицо, королева сказала:
– Это тебе, дедушка, следует носить юбку и молоть танаку для лица, - она говорила шепотом, но голос заполнил помещение.
А теперь война закончилась, и король сидел на балконе садового павильона в ожидании визита полковника Слейдена, представителя победивших британцев. Еще вчера вечером полковник явился к королю и сообщил, в самой вежливой и почтительной манере, что королевскую семью перевезут из Мандалая на следующий день, и что его величество может использовать оставшееся время, чтобы подготовиться.
Король не выходил из дворца семь лет и за всю жизнь не покидал пределы Мандалая. Как он может подготовиться? С таким же успехом можно подготовиться к путешествию на луну.
День уже клонился к вечеру, когда явился полковник Слейден, войдя по тропе, ведущей во дворец южного сада - мощеной дорожке, вьющейся между живописными прудами и наполненными золотыми рыбками ручьями. Король не встал при появлении полковника Слейдена.
– Сколько времени?
– спросил король.
Слейден был в полном мундире, с висящей на боку саблей. Он с сожалением поклонился. Он детально обсудил всё с командующим, объяснил полковник. Генерал выразил сочувствие, но ему даны приказы, и он связан ответственностью своего положения. Его величество должны понять, что будь это в его власти, сам Слейден был бы рад внести изменения, но это от него не зависит, как, собственно, и ни от кого-либо еще...
– Так сколько времени?
Слейден извлек из кармана золотые часы.
– Около часа.
– Часа! Но...
У ворот дворца уже выстроился почетный караул в ожидании короля.
Новости испугали короля.
– Какие ворота?
– в тревоге спросил он.
Каждая часть дворца имела собственное значение. Благоприятный церемониальный вход находился на востоке. Через эти ворота входили и выходили почетные гости. Многие годы британские послы в Мандалае вынуждены были входить через скромные западные ворота. Они означали недовольство длительным пребыванием. Слейден немало повоевал с королевским двором относительно подобных тонкостей протокола. Захочет ли он теперь отомстить, вынудив короля покинуть дворец через западные ворота? Король устремил на полковника встревоженный взгляд, и Слейден поспешил его приободрить. Ему позволят уехать через восточные ворота. Победившие британцы решили проявить щедрость.
Слейден снова посмотрел на часы. Осталось совсем мало времени, а еще не утрясли жизненно важные вопросы - кто будет сопровождать королевскую семью в изгнание.
Пока Слейден беседовал с королем, другие британские офицеры устроили сбор в ближайшем саду. Вызвали большое число придворных, включая служанок королевы и остальных слуг, которые еще остались во дворце. Король Тибо и королева Супаялат смотрели, как полковник обращается к слугам.
Королевская семья отправляется в изгнание, сообщил полковник собравшейся знати. Они поедут в Индию, в то место, которое для них определят. Британское правительство желает снабдить их эскортом из помощников и советников, выбрав их из числа тех, кто вызовется добровольно.
Когда он закончил, наступила тишина, а затем последовало смущенное покашливание. Придворные переминались с ноги на ногу, опустив глаза и рассматривая ногти. Могущественные вунджи бросали косые взгляды на властительных вундауков, высокомерные миовуны смущенно уставились на траву. Многие из собравшихся не имели другого дома кроме дворца, вставали лишь когда просыпался король, не знали другого мира, кроме сконцентрированного вокруг хти бирманских монархов над девятиярусной крышей. Всю жизнь их учили служить своему господину. Но они были привязаны к королю только пока он воплощал собой Бирму и суверенное бирманское государство. Они не являлись ни друзьями короля, ни наперсниками, и не в их власти было облегчить ношу короны. Эта ноша принадлежала только Тибо, одинокому среди множества придворных.