Стеклянный ключ

Угрюмова Виктория

— А ты не знала?

— Теоретически — да. Но уже успела забыть. В последний раз цвет глаз у меня менялся лет шесть тому.

— Ты извини, — сказал Павел, — я никогда раньше в твои личные дела не лез, но раньше я и не видел тебя такой… посуровевшей, что ли. У тебя все в порядке? Помощь не нужна?

— Спасибо за заботу, Пашенька. — Ее глаза немного потеплели. — У меня все так, как должно быть.

— Это хорошо или плохо? — недоуменно спросил Бабченко.

— Это правильно.

* * *

Если

Мишку Касатонова время от времени случалось застать в обычном заведении общепита, вроде «Макдоналдса», какого-нибудь непритязательного кафе, пельменной или просто мангала с шашлыками, окруженного парой столиков, то Андрей их игнорировал. И потому совершенно исключительным являлся тот факт, что оба сейчас сидели у качающегося столика под пластиковым тентом на берегу Днепровской затоки в ожидании заказа, глазели на уток, которые, как известно, успокаивают нервы, и прихлебывали пиво. Выглядели оба так же паршиво, как и окружающий пейзаж, прихотливо изукрашенный кучами мусора, спиленными деревьями, брошенными пластиковыми бутылками и прочей чепухой. Мужчины сидели небритые, взъерошенные, с красными воспаленными глазами, и свирепо прихлебывали светлое, водянистое пиво. Самое подходящее окружение для откровенного и неприятного «мужского» разговора.

— Не верю я ни единому ее слову, — упрямо повторил Андрей.

— Давай уточним, — Мишка протестующе выставил ладонь, — не хочешь верить.

— Ты прав, Вергилий, — не стал кривить душой Трояновский. — Понимаешь, вот так, с бухты-барахты, здравствуйте — она беременна. И как удачно все сложилось. Будто бы у нашей Марины есть свой карманный ангел-хранитель.

Михаил подозрительно рассмотрел пластиковую тарелочку с тем, что владельцы этого «кафе» называли шашлыком, вздохнул и принялся обреченно жевать.

— А чего ты бесишься, я не понимаю. Давай рассмотрим ситуацию. С одной стороны, она и вправду могла забеременеть. Я вообще удивляюсь, что у вас этих проблем три года не было. Другие люди только тем и занимаются, что грызутся из-за неудачного планирования семьи. В конечном итоге не все коту масленица, знаешь ли. Бывает и Великий Пост. С другой стороны — допускаю, что Маришка врет. Сейчас все можно купить, даже ракету СС-20, не то что справку о беременности. Так отведи ее к своему доктору, пусть он перепроверит.

— Какому — своему? — изумился Андрей, в принципе никогда не болевший и из докторов близко знавший только стоматолога.

— Ну что я тебя, учить должен? — пожал плечами Касатонов. — Какому заплатишь, тот и твой. Если хочешь, я у своих поспрашиваю, приму уж удар тяжелой артиллерии за родного друга.

— Почему удар? — изумился Андрей.

— Ну ты даешь, святая душа! — хохотнул Мишка. — А кто же из моих баб поверит, что это я для друга стараюсь. И правильно сделают, между прочим: нам, мужикам, верить не стоит. Все равно обманем — не сейчас, так потом.

Трояновский

тоскливо поглядел на реку, на уток. Даже симпатичные птицы положения сильно не исправили — ему все равно хотелось заскулить от тоски или исчезнуть куда-нибудь, пока все не утрясется.

— Миха, а я давно так не попадал. Я вот думал все после нашего с тобой разговора: прав ты кругом. Я Маринке должен. Три года вместе, я ее уже наизусть выучил. И получается, что вот прожил с ней довольно долго, всем был доволен, а как только она мне надоела и еще под руку что-то новенькое подвернулось, так я и рванул туда…

— Задравши хвост, — поведал друг в кружку.

— Наваждение какое-то, — каялся Трояновский. — Я бы с Маринкой три года не смог прожить бок о бок, будь она таким уж плохим человеком, ведь правда? Да, я знаю все ее слабые стороны, но ведь никто из нас не святой. Да, грубовата девочка, жадная, резкая. Но никогда не была вруньей. И много у нас с ней случилось светлых и хороших минут.

— Вспомнил наконец.

Андрей подозвал официантку и заказал еще четыре кружки пива. Мишка покосился на него недоверчиво, но ничего не сказал.

— Я, конечно, взбешен был вчера: она моей маме позвонила, сообщила, видите ли, радостную новость. А маман рада стараться: тут же стала читать мне лекцию о семье как об ячейке общества; ну, что пора остепениться, что Марина, конечно, не та жена, которую она желала бы своему сыну, но раз уж у нас такая идиллия, то она возьмет себя в руки и никогда, ни видом, ни словом, не покажет, как она разочарована в невестке. Маринка все это слышала, ты же знаешь, как мамуля разговаривает.

Друг хмыкнул.

— Да уж, знаю, — и процитировал старый анекдот: — «А не проще ли воспользоваться телефоном?» И что Маринка?

— Держалась, как могла. Я бы даже сказал: глазом не моргнула.

— Удивительно. И вызывает подозрения.

— Еще бы… — Он жадно глотнул пива.

— Но ведь тебя вовсе не это беспокоит. — Мишка сделал рукой в воздухе замысловатый жест, пытаясь охватить «все это». — И даже не грядущее отцовство.

— Ты же знаешь, ребенка я всегда хотел. Да и Маринка мне не чужая, так что роди она его от кого-то другого, я бы все равно ей помог. Квартиру там небольшую, деньги на первое время. Да о чем мы? Придумали бы что-нибудь. Меня, Миха, другое грызет. Мне сейчас нужно решить для себя одну важную вещь…

— Говорил я тебе, не кидайся ты на эту свою красавицу, не для жизни она.

— Похоже, ты был прав. — Андрей в отчаянии взъерошил волосы. — Вот как на духу… Маришке я нужен. Я понимаю, для чего я есть. Да, деньги, квартира, машина, но ведь это, в конце концов, тоже нормально. Она хочет жить, как живут достойные, обеспеченные люди. Я для того и пашу как проклятый.

— Пахал, — не удержался от шпильки бессменный заместитель. — До недавнего времени.