Стеклянный ключ
Шрифт:
— Посмотрим, подумаем, — сказала Марина. — Сначала мне нужно, чтобы вы устроили врача. Потом я пойду к его матери. Она меня никогда не любила, но она всегда хотела быть главной, а Андрей сопротивлялся, как мог. Они почти из-за этого не общались. Если я скажу ей, что постараюсь вернуть сына, а эта стерва его наверняка навсегда отберет, то она должна согласиться помочь. Она любит, когда ей кланяются. А я сейчас готова не то что будущей свекрови в ноги поклониться, а с жабой целоваться. Только бы добиться своего. И с вами я расплачусь по полной программе — сведениями, бумагами, пособничеством, — но в разумных пределах, конечно. Если
— Я рад, что вы настроены так решительно, Мариночка, — ответил Вадим, слегка ошалевший от ее нагловатой откровенности. — Посмотрим, что можно будет сделать.
— Не посмотрим, а сделаете, — очень жестким, скрипучим голосом поправила она. — Иначе я и вам гарантирую крупные неприятности. И учтите, меня сейчас загнали в угол, так что терять мне нечего.
Андрей никогда не верил, что взрослые люди, без детей, а исключительно для собственного удовольствия, могут… кататься полдня на качелях и каруселях, объедаться мороженым, плескаться в реке и обстоятельно выбирать воздушные шарики в виде каких-то лягушек, мишек и червяков, как иные выбирают норковый палантин или швейцарские часы. А еще он не думал, что город, в котором он родился и вырос и о котором написано столько книг и путеводителей, окажется до такой степени неизведанным, загадочным и прелестным. Сколько узеньких кривых улочек еще не успели перепланировать; сколько старинных зданий с очаровательной лепниной, чугунным литьем и коваными решетками на причудливо изогнутых балкончиках еще не снесли, и они отчаянно доживали последние дни, атакуемые со всех сторон монстрами из стекла, пластика и бетона и ощериваясь на них маскаронами [8] с мордами львов, драконов, демонов, горгулий и прочих невиданных существ.
8
Лепная маска на фасаде здания.
Ботанический сад выплеснул под ноги влюбленным целое море лохматых пионов — белых, розовых, сиреневых, карминовых и цвета фуксии; сирень свисала махровыми тяжелыми гроздьями; трава ложилась берилловым сияющим ковром — и от этого великолепия щипало в носу и постоянно хотелось улыбаться.
— У меня челюсти болят, — признался Андрей, когда они, усталые и счастливые, брели к ее дому через Чертов мостик. — Не помню, чтобы я столько смеялся и улыбался в течение одного дня. Свою обычную норму я выполнил года эдак до две тысячи шестого.
Он наклонился и поцеловал ее в шею.
— Боже, какая ты теплая! А что это за духи?
— «Ван Клифф и Арпель».
— Никогда не слышал, но приятные.
— Что ты хочешь мне сказать? — спросила она, по опыту зная, что разговоры о духах обычно предваряют какие-то важные сообщения.
Андрей собрался с духом:
— Я тебя никогда не предам. Никогда. Слышишь?
Татьяна тихо-тихо поцеловала его в краешек рта, положила тонкие пальцы ему на губы, умоляя не давать столь опрометчивых обещаний. Но он упрямо помотал головой:
— У нас все будет. Дай мне только совсем немного времени. Ты помнишь девушку, которая заходила за мной в кафе?
— Твоя жена? — уточнила она.
— Нет, конечно. Я бы сразу сказал тебе, что женат. Но мы прожили в одном доме три года. А это немалый срок.
— Полностью.
— Я даже не спрашиваю, есть ли у тебя кто-то, кроме Артура, — признался он. — Ты… Ты не можешь быть одна. Это невозможно по устройству. Поэтому давай договоримся: я раздам все свои моральные долги, а после этого ты обещаешь мне, что мы решаем все про нас и наше с тобой будущее. По рукам?
— По рукам, — согласилась Тото.
— Я постараюсь, чтобы все решилось быстро-быстро. Я не хочу потерять тебя. Ты же не станешь ревновать к прошлому?
— Я тоже не хочу, — сказала она. — Не стану. Мне до меня вчерашней нет ровным счетом никакого дела, что уж говорить о других? И хватит об этом. Помнишь, Монтеня спросили, что нужно делать человеку в последний день жизни? А он сказал: «Не знаю. Но знаю, что жизнь нужно прожить так, чтобы в последний день можно было спокойно сидеть с чашей вина перед камином». Короче, больше всего на свете я боюсь обнаружить в кармане стеклянный ключ.
— Что это еще за стеклянный ключ?
Татьяна очень серьезно пояснила:
— Маленькое семейное предание. Мой прадед — человек весьма неординарный — часто говорил, что страшнее всего, если ты потратишь жизнь на поиски своей волшебной дверцы, за которой тебя ждут другая судьба, другое измерение, и вдруг обнаружишь, что ключ от этой дверцы стеклянный, а вовсе не золотой, и он разлетелся в замке на мелкие кусочки. И что человек по-настоящему проверяется вот таким вот стеклянным ключом.
— Верно. Один повесится, другой махнет рукой, а третий снова отправится искать золотой ключик. Интересный у тебя был прадед.
— А у меня вся семья интересная. И слегка ненормальная.
— Не испугаешь. — Он обнял ее и принялся целовать жадно, как человек, дорвавшийся до чего-то, о чем до сих пор только мечтал изредка, да и то с осторожностью.
Дым на кухне стоял коромыслом, и впервые в том нельзя было обвинить одного только Геночку, ибо он в компании с Аркадием Аполлинариевичем сушил голову над тайной замысловатого узора. И только по этой причине перед каждым из них возвышались пепельница, полная окурков, и несколько чашек из-под кофе. Капа и Липа с неодобрением взирали на эту картину.
— Я в восторге от этих мыслителей, — заметила Липа, адресуясь к абажуру. — Когда надо думать, они действуют, когда надо действовать — они думают. Неудивительно, что мир наш несовершенен. Ах, нам всем бы не помешал возврат к матриархату.
— Липочка? — задохнулась от удивления ее сестра. — Неужто ты в феминистки подалась?
Олимпиада Болеславовна поразмыслила над перспективами и не нашла в них ничего утешительного.
— Это, что ли, как у Тургенева? — уточнила она.
— Нет, — возразила Капа, — это как была такая, помнишь, черненькая Маша Арбатова по шестому московскому каналу?
— Ну вот еще, — окончательно расстроилась Липа. — Они там все выступают под лозунгом «Я сама», а я бы сама с собой рассудка лишилась. Ты же знаешь: мужчины — это первая из пяти тысяч моих маленьких слабостей, без них невозможно. Просто когда доверяешь им судьбы мира, нужно так, немножко, за ними присматривать. Краем глазика. И направлять в нужное русло.