Стелла искушает судьбу
Шрифт:
Он еще долго успокаивал заходившуюся в слезах Маргариту, долго гладил по спутавшимся волосам, не решаясь прикоснуться даже к ее плечу. Он был ее другом, братом, матерью, сестрой… И наверное, именно в эту страшную ночь понял, что нет у него никого дороже и желанней этой несчастной страдающей женщины…
Нет, не было и не будет.
Проснувшаяся Рита с удивлением обнаружила в изножье постели свой собственный голубенький жатого ситца халат. Осторожно высунув из-за занавесей нос, она увидела Влада. Тот, как был в джинсах и рубашке, трогательно умастив щеку на сложенных ладонях, спал на так и не разложенном, не
Рите, мгновенно вспомнившей все постыдные подробности вчерашнего вечера, захотелось спрятаться под одеяло и снова уснуть, чтобы хотя бы на некоторое время оттянуть столкновение с ужасной действительностью.
Что он о ней подумал? Истеричная алкоголичка? Нимфоманка? Психопатка? Какой кошмар!
«Нет, — решила про себя Рита, — он правда хороший парень и вовсе не собирается пользоваться безвыходным положением, в которое я попала…»
Она усмехнулась. Какое такое безвыходное положение? Не хочется возвращаться в родной городишко брошенной женой? Не хочется признавать, что сделала ошибку? Не хочется превращаться в мишень для досужих сплетниц? Королевой уехала, а вернулась… А где твое мужество, Рита? Какое тебе дело до болтливых дур, у которых нет ничего интересного в жизни, и оттого чужие, особенно неудачливые судьбы становятся объектом их неизбывного интереса? Бальзам на сердце! Да когда же ты боялась безмозглых сплетниц с грязными языками? А мама… Мама все поймет. И сестренка. И даже отец. Сначала поругает, а потом поймет. И никто ее не осудит.
Рита вдруг с особенной болью вспомнила об отце. Старшая, любимица, она хотя и злилась на него, но только молча. Впрочем, никто в их семье: ни вдоволь настрадавшаяся мать, ни младшенькая — вслух отца не осуждал. Ведь он хотя и пил, но работу имел тяжелейшую, опасную и никогда от нее не отлынивал. Летчик-полярник — не хухры-мухры! Ну орал не по делу, ну скандалил зря, ну деньги, которых никогда во множестве не водилось, пропивал, но… А у кого по-другому-то было? И мать он по-своему любил… И дочерей… Ох, а не потому ли она столь скоропалительно и необдуманно выскочила замуж за Сергея? Не затем ли, чтобы удрать из родного дома?..
Маргарита вздохнула, встала и, стараясь не шуметь, натянула на себя халатик.
«Ну почему люди не умеют или не хотят жить нормально? И что, а главное, за что, я вчера устроила этому парню? Он-то здесь при чем? Все, хватит! Перекантуюсь здесь до самолета, и — к маме с папой!»
Рита очень осторожно проскользнула на кухню. Закрыв за собой дверь, она принялась исследовать недра холодильника. Влад скорее всего закончил школу волшебников, причем, вероятно, с отличием. Рита увидела кусок замечательной свинины, какой и на рынке-то давно уж было не найти, три десятка яиц, достать которые последние три недели их совместной жизни с Сережей не удавалось даже всесильной Людмиле Сергеевне, и масло! Черт возьми, сливочное масло! Оно в этом городе распространялось только по талонам от организаций. Увидев фиолетовые, жирные даже на вид маслины в банке, консервированные шампиньоны и сыр, Рита застонала. А заглянув в отделение для овощей, покрылась холодным потом — кинза, петрушка, укроп, зеленый лук и крупный, синий, лук репчатый. Помидоры, мясистые и краснобокие, пупырчатые маленькие зеленые (!) огурчики. А рядом беленькие, аккуратненькие головки чеснока! У-ау! Откуда?
Любой человек, проживший много лет на севере, знал цену такому богатству.
Кроме всего прочего, в морозильнике стоял ванильный торт из мороженого, а на полке дверки потела бутылка «Мукузани».
«Боже,
«Ох нет! Не-ет. Пусть бы еще поспал! Ну что я ему скажу?! — застонала Маргарита и немедленно пришла к твердому решению: — А то и скажу! Я его долго напрягать не буду. Улечу — и дело с концом».
Влад, не поднимая глаз на Риту, сел за сервированный к завтраку стол.
Она быстро подала дымившуюся яичницу, разлила по чашкам кофе и, с усилием улыбаясь, произнесла:
— Простите… Прости меня за вчерашнее… Я послезавтра улечу… Но мне не хотелось бы, чтобы ты обо мне плохо думал…
— Улетишь? — Влад быстро проглотил то, что жевал. — Слушай, как вкусно! Ты просто мастер!
Рита еще больше смутилась:
— Я… Я…
— А зачем тебе улетать?
— А зачем мне оставаться?
— Ну хотя бы из-за того, что я тебя люблю, — просто сказал Влад.
Рита вскочила, нелепо засуетилась и сделала вид, что доливает себе из огромной медной джезвы кофе… В полную чашку.
— Я не понимаю… — пробормотала она.
— А что тут понимать? — как-то устало и отрешенно отозвался он. — У меня есть жена, которую я давно разлюбил и которая давно разлюбила меня, и сын, которого я никогда не разлюблю и не брошу…
— Тогда я совсем не понимаю….
— Тебе ничего не грозит. Я слишком тебя люблю, чтобы просить стать моей любовницей, да и вообще, ты достойна лучшего. Значит, я буду твоим верным рыцарем, пока в этом не отпадет необходимость.
Ритины зеленые глаза изумленно расширились. Она издала несколько нечленораздельных звуков и притихла, замерев у плиты с медной джезвой в одной руке и с чашкой в другой.
— Ты удивлена? Не стоит. Лучше скажи, ты где-нибудь училась?
Она кивнула, все еще не находя в себе сил издать ни звука.
— Отлично. Окончила?
Рита опять кивнула.
— Еще лучше! — развеселился Влад. — Колись, какую профессию приобрела? Умру на месте, если шеф-повара!
— М-м, н-нет, — жалобно промычала Рита. — У меня диплом специалиста по маркетингу.
Влад открыл рот и вскочил, едва не опрокинув шаткий столик.
— Черт возьми! Что же ты молчала? Ведь мне… Ведь я… Ох, черт, черт, черт! Да как же я без тебя жил-то все это время?
— Так… Эту обязательно… Эту — если захочешь. Ага… Н-ну, для общего развития, пожалуй, стоит. A-а! Вот эту прямо сегодня начнешь! Или лучше эту?
Стелла, сидевшая на раскладном, несобранном диване в комнате Ирины, сжалась в комок под «книгопадом», который обрушила на ее голову гостеприимная, но, вне всякого сомнения, слегка повредившаяся в уме хозяйка. Девушку охватило уныние — да сколько же нужно времени, чтобы все это прочитать?!
Но энтузиазм Ирины не угасал. Таская табуретку из угла в угол, она, постоянно припоминая что-нибудь еще, скакала от одной стойки стеллажа к другой и время от времени издавала грозное рычание, когда ей не удавалось отыскать нужную книгу или та оказывалась во втором ряду за другими книжками.
История искусств и история религии, замшелый учебник хороших манер и учебник английского языка, мифы Древней Греции и «Молот ведьм», Булгаков и Набоков, Стругацкие и Шекли, Орлов и Орлицкий…
— А это-то зачем? — тихонько взвыла Стелла.