Стелла искушает судьбу
Шрифт:
— Надо знать фольклор местности, где живешь! Даже если обитаешь там временно, — наставительно буркнула Ирина, осознавая, что несколько перегнула палку.
«Мы маленькие дети, нам хочется гулять!» — вертелась в голове девушки строчка песенки из старого детского фильма. Она сумеречно поглядывала в окно, но на самом деле гулять ей вовсе не хотелось. Она понимала, что новая приятельница решила разом восполнить все пробелы в ее образовании, к чему Стелла, собственно, и стремилась, но ей было немного страшно.
«Конечно, не мудрено, что она столько знает — книг, как в городской библиотеке! — размышляла Стелла. — В обеих комнатах
— А! Годится, — обрадовалась Ирина, плюхаясь на диван рядом с гостьей, — правильно, начни с чего попроще. И увлекательно, и познавательно.
Стелла взглянула на обложку — «Таис Афинская» Ефремова. Попроще! В библиотеках их городка фантастику не жаловали, а Ирина просто завалила ее такими книгами, уверяя, что подобные произведения будят живость ума. Стелла не считала, что она права, — зачем читать о том, чего нет? — однако возражать не стала.
— Я тебя спрошу, если не пойму чего?
— Конечно! Хотя что тут понимать? Слушай, как ты думаешь, уже стемнело?
Удивившись странному вопросу, девушка посмотрела в окно:
— Н-ну, по-моему, еще нет. А что?
— Вот и я так думаю, — мрачно согласилась Ирина, но не объяснила, почему ее столь занимает данный вопрос. — Ладно, пойду гречки наварю.
— Ир, а почему ты диван не складываешь?
Женщина даже приостановилась возле двери, видимо удивившись еще больше, чем ее гостья несколько секунд назад.
— Как — почему? Я же его потом вспотею раскладывать! Да и книги убирать… Он у меня на Ленине стоит. — Она поколебалась мгновение и добавила: — На четвертом издании.
Решив, что этим все сказано, хозяйка удалилась на кухню, а Стелла с опаской отвернула край мягкого, шелковистого, очень красивого покрывала с тиграми в джунглях и заглянула под диван: вместо ножек его край поддерживали ровные стопки книг в шоколадно-коричневых переплетах.
Покачав головой, девушка огляделась. Честно говоря, квартира Ирины ее поразила с первого взгляда: обилие книг и вековая пыль повсюду, набитый удивительными фарфоровыми и бронзовыми фигурками — такие Стелла видела только в комиссионках — и хотя и очень красивой, но битой и разрозненной посудой буфет с мраморной доской, повсюду разные старинные вазы и подсвечники, дорогая хрустальная люстра, которую не мыли, как минимум, лет десять, и колченогие стулья, шикарные напольные вазоны и торчавшие из них веники из неведомых засохших растений, картины в резных багетах и… и паутина над красивым старинным карнизом! Письменный стол, загнанный в угол между шкафом с резьбой и величественным буфетом так, что сидеть за ним просто не представлялось возможным, заваленный миниатюрами, написанными, как пояснила Ира, на фарфоре, на слоновой кости и еще на чем-то, бисерными ридикюльчиками и разнообразными финтифлюшками неизвестного Стелле назначения… О Боже! Теперь еще и Ленин, навеки выселенный под диван! Нет, не укладывался в голове у Стеллы Ирин способ ведения домашнего хозяйства. А уж паутина на потолке — тем более. Пауки и результаты их жизнедеятельности явно не входили в сферу интересов этой странной женщины.
Девушка отправилась на кухню, запущенный вид которой ее и вовсе не радовал. Она усердно размышляла над тем, как
Они съели по тарелке гречневой каши. Заметив, что Ирину не покидает необъяснимо-мрачное настроение, Стелла попыталась ее разговорить.
— Расскажи мне о своих родственниках, — попросила она и прикусила язык, вспомнив, что сказала Ира о бабушке.
Но та, казалось, восприняла просьбу гостьи как должное.
— Хочешь фотографии покажу?
— Ага. Только давай свет включим?
— Ты считаешь, что стемнело?
— Ну.
— Прошу заметить, это сказала не я! — торжественно провозгласила Ирина и потянулась к холодильнику.
Стелла наблюдала за ней с нескрываемым удивлением и затаенным опасением, ожидая чего угодно, и, лишь когда хозяйка извлекла бутылку «Аиста», в которой оставалась примерно треть коньяку, девушка перевела дух.
— Понимаешь, не пью, пока не стемнеет! — весело пояснила женщина и скомандовала: — Ну, пошли в комнату, альбомы там.
К девяти вечера, когда все альбомы были уже просмотрены и отложены в сторону, несмотря на усердное поглощение коньяка, Ирина изъяснялась еще вполне внятно. Она дважды убегала на кухню и приносила таких же, как первый, «аистов», наполненных на треть.
Это еще более поразило Стеллу (почему не слить все в одну бутылку?), которая, чтобы не обижать новую приятельницу, стоически пригубливала свою рюмку, полную едкой жгучей дряни. Хозяйка, казалось, не обращала внимания на то, что гостья весь вечер сидит с одной рюмкой, что вполне устраивало Стеллу. Или же Ирина просто предоставляла девушке полную свободу действий.
На первых порах Стелла несколько нервничала: она прекрасно помнила, что отец, выпивая, становился сначала очень весел и говорлив, затем к чему-нибудь цеплялся, начинал ругаться и злиться и, наконец, просто зверел. Чего-то подобного она ждала и от Ирины, однако по мере того, как становилось ясно, что та застряла на первой стадии и только делалась все более и более болтливой (если такое вообще можно себе представить), девушка успокоилась.
Умудрившись уловить просвет в словесном потоке (Ирина как раз выпивала очередную рюмку), Стелла спросила:
— Ир, а почему у тебя столько бутылок? И все неполные?
— А-а, — махнула рукой та, едва не уронив опустошенную рюмку, — это я для соседа.
— Для какого соседа? — удивилась Стелла.
— Пал Андреича. У него рак. С полгода жить осталось. А жена ему нич-чего не разрешает — ни выпить, ни покурить. Вот он ко мне иногда и заходит.
— Так правильно же…
— Что — правильно?
— Нельзя ни пить, ни курить…
— Чтобы промучиться на месяц дольше?
Такой подход к решению вопроса Стеллу смутил, хотя она не могла не признать, что, пожалуй, согласна с Ириной.
«Наверное, действительно, на любую проблему следует смотреть с разных сторон», — решила Стелла, но не все еще для нее прояснилось.
— А почему в каждой бутылке по трети?..
— Больше-то зачем? Больше — пьянство получится! Ну не могу же я потворствовать пороку? — возмутилась Ирина, повергнув собеседницу в безграничное удивление. Ход ее мыслей показался девушке по меньшей мере неуловимым.
«А сейчас ты что делаешь? — мысленно съехидничала гостья. — Вон, уже почти целую бутылку усосала! И ведь почти незаметно. Или ему нельзя, а тебе можно?»