Стелла искушает судьбу
Шрифт:
Он молча отвернулся к стене.
Стелла встала со стула:
— Прости, что я оказалась… не такой, как ты думал…
Он не ответил.
Кусая губы, Стелла шла к автобусной остановке. Костя не понял ее. Осудил. А она, когда рассказала ему обо всем, что с ней случилось, взяла с него слово, что он будет молчать… Он, такой честный, такой благородный, из-за ее трусости вынужден, как он выразился, укрывать преступников… Господи, как это все ужасно! Но она не может, просто не может поступить так, как он хочет. У нее нет сил и смелости вступить в борьбу. Хотя она прекрасно понимает, что
Стелла буквально подпрыгнула на месте и бросилась в ближайший переулок. Петляя и сбиваясь с дороги, она пешком добралась до Катиного дома. Несказанно удивив Катину маму, Лидию Федоровну, девушка побросала подаренные ей, погорелице, вещи в спортивную сумку, пообещала обязательно написать и, не дожидаясь Кати, умчалась на автовокзал.
— Пляши, старуха! — В голосе Дмитрия слышалась неподдельная радость. — Я вычислил, где он прячется. Сейчас заеду за тобой.
Ирина положила трубку и стала собираться.
«Нет, в самом деле, этому поганцу надо преподать хороший урок, — размышляла она. — С какой стати я должна оплачивать его долги?»
Забежав на кухню, она положила в Баськину миску свежесваренной, стывшей на окне рыбы и вернулась в комнату.
Честно говоря, Ирина не надеялась, что Святослава удастся отыскать, но раз уж это произошло… Пусть не думает, что может безнаказанно грабить честных людей! Настроение Ирины постоянно менялось: то она хотела, чтобы вора поймали, хотела плюнуть в его бесстыжие глаза и сказать, что о нем думает, то ей казалось, что лучше бы его не нашли. Черт бы с ним! У него неприятностей и так хватает… С потерей вещей она смирилась. Только иногда в ней поднималась глухая обида: «За что?» Но это чувство гасил стыд; она не помнила, кто из великих сказал: «Стыд — эго гнев, обращенный на самого себя», однако теперь во всей полноте осознала справедливость этого высказывания.
Когда они подъехали к мрачной хрущобе, затерявшейся в переулках, неподалеку от Ваганьковского кладбища, Ира уже не радовалась тому, что вор найден. Настроение ее вновь изменилось. Они поднялись на четвертый этаж по грязной, запущенной лестнице, и Дмитрий нажал на кнопку дверного звонка, который, как сейчас же выяснилось, не работал.
«Как у меня», — усмехнулась про себя Ирина. Дмитрий стукнул в обшарпанную дверь, и она тотчас же со скрипом отворилась.
По спине Ирины пробежал холодок. Она подняла удивленные глаза на Дмитрия и увидела, что он удивлен не меньше. Вдруг лицо его стало напряженным.
— Ни к чему не притрагивайся! — тоном, не терпящим возражений, приказал он и шагнул в темноту прихожей.
В центре запущенной грязной комнаты на полу, неестественно изогнувшись, лежал Святослав. Руки его были скованы за спиной наручниками, а ноги плотно, от щиколоток до середины икр, замотаны клейкой лентой. Голову его облеплял закрепленный на шее целлофановый пакет. Рядом валялся электроутюг, ножницы
Дмитрий схватил Ирину за руку и потащил прочь…
Из открытого окна автомобиля прямо в лицо Ирине била струя свежего воздуха, а она все никак не могла избавиться от мучительной дурноты.
— Вот что, Ирушка, — очень серьезно сказал Дмитрий. — Запомни: никакого Святослава Клебанова ты никогда в глаза не видела и, естественно, не знала. Ничего он у тебя не крал. И вообще никто ничего не крал. Ты все перепутала. Ошиблась. Поняла?
Ирина кивнула.
— Забудь об этом. Прими ванну, глотни коньячку и баиньки! Поняла?
На сей раз Ирине удалось разлепить пересохшие губы:
— Поняла, Дим. Кто его так?
— Не догадываешься? Это же ясно как белый день. Кредиторы отловили. А нам лучше в эти дела не соваться. Поняла?
— Неужели так можно? Из-за денег?
— Забудь об этом, — грустно улыбнулся Соловьев.
Распрощавшись с Дмитрием у своего дома, Ирина вошла в подъезд и медленно, будто совершенно лишилась сил и превратилась в тряпичную куклу, побрела по лестнице. На душе у нее было ужасно скверно…
Преодолевая последний пролет, она подняла глаза и увидела… Стеллу.
Девушка сидела на ступеньке, прислонившись к перилам, и умоляюще смотрела на Ирину своими сине-зелеными глазищами, будто боялась, что подруга ее не узнает.
— Стелка, милая!
Ирина буквально упала в объятия Стеллы, немедленно вскочившей на ноги и бросившейся навстречу. За дверью в квартире надрывно квакал похожий на лягушку телефон, истошно орала Баська, а они все стояли обнявшись, словно после долгих странствий в пустыне добрались наконец до вожделенного оазиса.
Рита повесила трубку. Ирины, очевидно, не было дома. Вздохнув, девушка отправилась в метро. Ей предстояло с Киевского вокзала добраться до Ярославского. Она никогда прежде не бывала в Москве. Только когда они с Владом летали в Грецию. Влад… Стоило ей уехать из сонной, спасительно-глухой деревни, как воспоминания о нем нахлынули с новой силой, вызывая острую, непереносимую боль. Рита старалась не вспоминать, но это ей плохо удавалось…
Поглазев на мозаичные картины «Киевской», а затем и «Комсомольской», Рита окунулась в суету Ярославского вокзала. В пригородных кассах она купила билет до Калининграда, выяснила, на какую электричку ей нужно садиться, и, подождав несколько минут, села в быстро наполнившийся вагон.
На сей раз путешествие показалось ей сравнительно недолгим. Электричка остановилась у узенького перрона, и девушка через темный подземный переход вышла на привокзальную площадь.
Старушки торговали первой зеленью, собранной, видимо, со своих огородов, бойкие лоточники продавали золотистые бананы, яркие оранжевые апельсины, краснобокие аппетитные яблоки, длинные парниковые огурцы и крупные сочные помидоры. Не удержавшись, Рита купила два банана и помидор.
«Помидоры и кактусы!» — пронеслось у нее в голове. Влад часто подшучивал над ней, даря цветы: «Будешь плохо себя вести, в следующий раз и правда колючий кактус подарю…»