Стелла искушает судьбу
Шрифт:
«Не подарит уже никогда и ничего. И не пошутит. И не обнимет…» Усилием воли Рита отогнала мрачные мысли. Спросив у пожилой женщины, рядом с которой ехал на трехколесном велосипедике забавный курносый малыш, как попасть на нужную ей улицу, Рита сняла с банана шкурку и двинулась к автобусной остановке, жуя на ходу.
Прокатившись в переполненном, дребезжавшем автобусе, Рита с удовольствием вышла на воздух и сняла куртку, которую понесла, перебросив через руку. Она бы с удовольствием скинула и свитер, но стеснялась остаться в линялой ковбойке.
Рита почти не плутала, отыскивая улицу Толстого. Рядом с пятиэтажками, которые, на ее взгляд, располагались
Лариса обрадовалась старой подружке. И как будто бы даже не удивилась переменам, произошедшим в ее внешности. А что? Жизнь идет, все меняется. Убедившись, что Ларисина мама, Нина Николаевна, вовсе не возражает, чтобы Рита некоторое время пожила у них, и напившись чаю, девушки ушли в сад.
Они уселись на скамейке перед вкопанным в землю столом возле небольшого, но уютного домика Куприяновых, совсем недавно выкрашенного ярко-зеленой краской, и принялись болтать.
Обрушив на Риту град вопросов, Лариса успела поведать ей, что «сбегала» замуж и развелась, что Подлипки — гнусное захолустье, от которого ее тошнит, что она озверела от опеки престарелых родителей, которые уже просто выжили из ума, что… Словом, рассказала обо всем на свете, успевая при этом сочувствовать подруге, «пережившей личную катастрофу», и возмущаться поведением начальника, решившего свалить на бедняжку ответственность за собственные махинации, — Рита не стала говорить о том, что произошло с ней на самом деле, а жулика начальника выдумала, чтобы объяснить, почему у нее липовый паспорт.
— А это даже хорошо! — заявила Лариса, узнав, что Рита теперь Фарида Мухамеджанова.
— Да чего ж хорошего? — удивилась та.
— Ну, вернемся, глядишь, во всем уже разберутся, шефа твоего посадят. Тогда слетаешь на Магадан и выправишь нормальный документ… Деньжищ заработаем! На всю жизнь хватит! Зато никто и знать не будет, что ты там побывала. Хотя с этим сейчас попроще, но чем черт не шутит? Лучше не попадаться.
— Да Господи! Где заработаем? Откуда вернемся?
— А я что, не сказала? — Остренький конопатый нос Ларисы забавно сморщился. — Мне в Грецию предложили ехать. Посудомойкой. Работа, конечно, тяжелая, зато заработок!.. Ух, закачаешься! Опять же замуж можно выйти… За какого-нибудь богача. Ведь есть шанс? А? Ты не думай, там еще люди нужны. Я тебя враз пристрою. И махнем мы с тобой за границу. Глядишь, вся жизнь переменится. А? Согласна?
— В Грецию… посудомойкой… — Рита схватилась за голову и расхохоталась.
Глядя на заходившуюся от смеха подругу, Лариса тоже неуверенно рассмеялась, хотя решительно не могла понять, что так развеселило Риту.
— Ну, так согласна?
Рита закивала и, продолжая давиться от хохота, несколько раз повторила:
— В Грецию… посудомойкой! В Грецию!
Часть третья
КРИВЫЕ ДОРОЖКИ
Стелла не верила в свое счастье, пока не оказалась в плацкартном вагоне поезда, стремительно мчавшегося на юг. С ней рядом разместились Ирина, гример Эльвира Мирзоева
Несколько омрачало настроение Стеллы то, что в одной сцене ей предстояло сниматься обнаженной, однако, когда Виктория Викторовна объяснила, что ее практически забросают цветами, девушка несколько успокоилась.
Четыре дня назад в гримерной на «Мосфильме», Эля, ворча: «Заморили девчонку! А какая фигура была!» — подстригла и перекрасила Стелле волосы, и та действительно стала типажно напоминать Полину Загурскую. По крайней мере, когда Ирина привела к режиссеру преображенную девушку, он пробормотал что-то невразумительно-одобрительное, а Чекалина махнула рукой:
— Сойдет!
Стелла переживала из-за того, что похудела не на десять, а на девять с небольшим килограммов, и упорно сидела на диете, вызывая возмущение Ирины. «Скоро совсем ноги носить не будут!» — утверждала она, беспокоясь за упрямую девчонку.
Впрочем, у Ирины хватало своих проблем. Она ужасно злилась на себя, что, поддавшись на уговоры Чекалиной и Комовой, поехала в эту командировку, что называется, одна в четырех лицах. То есть «за себя», как ассистент по актерам и актриса, и «за того парня», то бишь за Светлану Ивановну, как временно исполняющая обязанности второго режиссера, и за помрежку — конопатенькая Таня Егорова, насмерть разругавшись со всеми, ушла из группы. Виктория Викторовна резонно объяснила, что брать на работу нового человека из-за пяти съемочных дней неразумно, и все, по выражению Ирины, «посмотрели на библиотекаршу». С тех пор как она вошла в состав съемочной группы, стало модно перекладывать на ее плечи обязанности, которые к ней в общем-то отношения не имели. Видя, что она безропотно переносит свинство вконец разленившейся Комовой, на нее начали покушаться буквально все, даже заместитель директора Алик Житков. Он умудрился отправить Ирину за билетами на поезд! Она утешала себя тем, что скоро этот идиотизм кончится, она уволится до озвучания, и пусть тогда сами разбираются… И терпела. У нее почему-то язык не поворачивался осадить нахалов, откровенно не желавших ничего делать и не скрывавших этого.
Теперь в ее дорожной сумке лежала деревянная хлопушка, и она вновь и вновь корила себя за то, что не смогла отказать Чекалиной. Светлана Ивановна не захотела ехать в сулившую массу хлопот поездку, бредовато ссылаясь на невозможность покинуть любимого кота Бенедикта, чем вызвала неуемную радость Победы Победителевны, которая немедленно заявила, что Ирина Леонидовна несомненно справится… Ира даже не стала заикаться о том, что у нее тоже наличествует кошка, впрочем, соседка Люда никогда не отказывалась позаботиться о Баське, а заявление Светланы Ивановны, что кот в ее отсутствие просто умрет с тоски, произвело на всех неизгладимое впечатление. Комову извели хохмочками о «любимом мужчине» в кошачьей шкуре и о том, что «любовь зла, полюбишь и кота, когда некого больше».
Поезд, стуча колесами на стыках рельсов, мчался на юг, а Ира самоедствовала.
Эля подмигнула Ирине и, наклонившись, начала шарить в сумке, которую не убрала под сиденье. Подозрительно зазвякало стекло, и Эльвира извлекла на свет Божий две бутылки шампанского.
— Понятно, — сказала Ира и встала. — Стелла, голубчик, достань там у нас…
— Успеется! — махнула рукой гримерша и скомандовала: — Народ! Присоединяйсь!!
Юля неопределенно хмыкнула, тем не менее подсела поближе.