Стена между нами
Шрифт:
— Ты знал, что этим кончится?
— Догадывался еще со времен второго испытания. У неё не было будущего, Дор. Но и смерть не стала для неё концом. Достойная головоломка даже для меня.
Он откинулся на спинку, расслабленно опустив уставшие плечи. На его коже блестели капли пота, руны погасли, однако лицо сехеди украсила хитрая улыбка.
— Кстати, было кое-что, что эта невыносимая девчонка поняла раньше меня.
— Слабо верится.
— Ваши дети. Её искры жизни. Нам удалось их сохранить. И пусть Лиан теперь ардере сотворенная, но она всё ещё твоя избранная.
Дорнан медленно встал с колен, опустился
— Ты же понимаешь, что это уже не имеет значения?
— Для тебя, но не для прочих.
— Решать только ей и никому больше. И клянусь, если после всего случившегося она захочет уйти, я не стану держать.
Айоней фыркнул:
— Она не захочет, глупец. Но хорошо, что ты больше не считаешь её своей собственностью, — он откинул на спину упавшие седые пряди.
— И не только это, — владыка всмотрелся в её спокойное лицо, вдохнул её запах, щемяще родной, непередаваемо прекрасный. С трудом заставил себя оторвать взгляд от дрогнувших ресниц, повернулся к сехеди: — Знаешь, она не вспомнит, но я обещал найти способ примирить наши народы.
— Наши? — равнодушно уточнил Айоней.
— Да, мой друг. И не говори, что по-прежнему считаешь людей недостойными доверия и прощения. Разве она, — он кивнул на Лиан, — не достаточное доказательство того, что всё может быть иначе?
Сехеди не ответил. Медленно встал, приблизился, всматриваясь в лицо спящей. Потом поднял глаза на алти-ардере.
— Я допускаю мизерную вероятность того, что попробовать стоит.
— Поможешь?
— Не бросать же вас, — он улыбнулся одними глазами.
— Благодарю, — Дорнан склонил голову со всем возможным почтением. — Твое слово дорогого стоит.
— Дай боги, мой владыка, дай боги. В конце концов, возможно, действительно настало время что-то поменять.
Эпилoг
Стена выглядит так же, как и в мой первый день на севере: высокая, светящаяся, прекрасная в своем величии, неприступная для всех, кроме драконов. Я взмахиваю крыльями, ловя нагретые солнцем воздушные потоки, неторопливо и осторожно планирую вниз.
— Не наклоняйся так резко, — Дор, как всегда, слишком придирчив ко всему, что касается моей безопасности. — Будет трудно удержаться на спуске.
— Мы уже почти на земле.
Мягко касаюсь шелковых трав, сворачиваю крылья, выкидываю из головы посторонние мысли: смена формы пока дается мне с трудом. Зажмуриваюсь, с удовольствием ощущая, как внутренний огонь покорно вливается в человеческое тело. Встряхиваю руками, делаю шаг. Наверное, я неправильная байниан, по крайней мере, Грейнн, вынужденно играющая роль наставницы, уже отчаялась вложить в мою голову должное почтение к полету и трансформации.
— Госпожа, вы должны парить грациозно и легко, скользить, плыть в облаках, а не спешить, рваться вперед и хлопать крыльями, как переполошенная чайка.
Грейнн искренне возмущается, стоит мне нарушить этикет и начать вести себя как обычное человеческое существо. Она цокает языком и хмурит прекрасные брови, нетерпеливо притопывает ногой и кусает губы от досады, когда я в очередной раз ошибаюсь в трактовке рун или пении заклинаний. Она вообще довольно много сердится и негодует в последние недели. Айоней, глядя на неё, едва заметно улыбается, но молчит. Видимо, считает, что всё, что нам надо знать о здоровье и надеждах сильнейшей из байниан, она сообщит сама в нужное время.
С момента моего второго рождения прошел уже почти год, а я так и не могу свыкнуться с мыслью, что стала одной из ардере. Моя память не хранит воспоминаний о боли и смерти, для меня это страшная, но невероятная история. Рассказанная кем-то, но не прожитая мной. Дорнан говорит, что это к лучшему, и, пожалуй, он прав. Та лавина чужих эмоций, что обрушилась на меня от сотен людей и драконов после пробуждения, лишила бы равновесия кого угодно. Страх, жалость, стыд, опасение, удивление, благодарность — эти чувства смешались воедино так, что и не расплести.
И только одно я поняла с оглушающей ясностью: мне все-таки удалось разрушить стену. Пусть не ту, что пересекает горы и заливы, но ту, что разделила два народа изнутри.
С Рианом мы больше не виделись и не говорили. Дорнан не позволил, да и, честно сказать, я не настаивала. Мятежного ардере предали суду, на котором присутствовали и люди, и драконы. Брейди и Меаллану пришлось свидетельствовать сперва перед закрытым собранием ардере, а после — вместе с некоторыми человеческими жрецами, которых удалось разыскать за стеной, — и перед людьми.
Увы, за минувшие годы на совести бывшего лхасси осталось немало жертв: тех, кто годами не получал магии, предназначенной для людей, тех, кто, заподозрив недоброе, пытался бороться с самим Рианом. И хотя вмешательство драконов во внутренние дела южан было ужасающим нарушением договора, старейшины людей не стали возражать. Смертный приговор был исполнен на глазах сотен свидетелей из обоих народов, после чего орден киссаэров распался навсегда.
И потянулись поистине бесконечные месяцы переговоров. В них мне позволили принимать участие не как избранной владыки, но как единственному дракону, понимающему, каково быть человеком, и единственному человеку, ставшему драконом. Говорили обо всем: о прошлых ошибках, о будущих надеждах, но более всего о том, как жить сейчас. Принятые решения во многом стали временными для обеих сторон, а о настоящем доверии пока можно было только мечтать. Но главное мы сделали: начали говорить, глядя друг другу в глаза, а не прячась за призраками минувшего.
Город меж тем жил своей жизнью. Кеган с женой не пожелали оставаться в доме бывшего друга, ставшего предателем, и по предложению владыки временно перебрались во дворец. Мы с Микой старались не вспоминать прошлое, тем более что в их с Кеганом жизни вот-вот должны были наступить нешуточные перемены.
— Может, останетесь с нами? Тебе скоро станет не до ведения хозяйства, — я указала на её заметно округлившийся живот.
— Знаю, — она улыбнулась тихо и безмятежно. — И всё же пусть новый ардере явится на свет в кругу своей настоящей семьи под крышей нового дома. Кеган очень спешит, никогда бы не подумала, что прирожденный воин будет с таким усердием заниматься строительством. Так что осталось совсем немного: крыша уже настелена, полы тоже готовы, мебель вот… Буквально несколько дней — и можно будет перебираться. Но, если ты не будешь приходить в гости к нам с малышом, я, пожалуй, обижусь.