Стена
Шрифт:
— Он, наверно, потратил на это не один месяц.
— Вот и трофей, — сказал Льюис. — Ты одолел этого урода. Тебе и владеть его оружием. Оставь его себе.
Они вернулись к своим мешкам со снаряжением.
— И что дальше? — сказал Хью.
— Ты о чем?
— Сам знаешь. Как мы поступим?
Обсуждать предстоящее восхождение можно до бесконечности. Альпинисты занимаются этим постоянно, преувеличивая опасность, запугивая друг друга в шутку и всерьез до тех пор, пока не покажется, что, пожалуй, лучше вовсе не выходить из собственной кухни. Но он должен был дать и себе, и
Льюис пожал плечами.
— Он не смог ничего тебе сделать. Мы все еще живы и здоровы.
— Мы могли бы спуститься и сообщить, — сказал Хью.
— И признаться в том, что мы нарушили запрет и заночевали под скалой, да?
— Что мы можем рассказать такого, чего они еще не знают? — задумчиво произнес Хью. — Что в лесу бегает на свободе сумасшедший инвалид с непредсказуемым поведением?
— Мы обезоружили его. Мы напугали его и поставили ему несколько синяков. Теперь им осталось только связать его.
— А это не наше дело.
Они зажгли фонари, осветив свою провизию и снаряжение, разложенные аккуратными кучками.
— Лезем, как и собирались, — сказал Льюис после не слишком продолжительной паузы.
— Полностью с тобой согласен, — отозвался Хью.
— Значит, решено?
О том, чтобы вновь ложиться спать, не было и речи. До рассвета, вероятно, оставались считанные часы. Они дружно решили получше использовать свои запасы адреналина и еще раз выйти с первыми лучами солнца.
— Мы сами виноваты, — сказал Льюис. — Никогда не надо спускаться вниз на ночевку. Раз уж вышел на стену, значит, надо идти дальше. Сами, можно сказать, предложили кому угодно нападать на нас. В этом суть притяжения. Земля пытается затянуть в себя, только и всего. Я и сейчас чувствую ее притяжение, как изнурительную болезнь. Инерция. Болото. Прежде чем ты успеваешь что-то понять, оказывается, что ты просиживаешь задницу в откидном кресле и, затаив дыхание, следишь за пляской теней в электронно-лучевой трубке. Это борьба за реальную действительность, Гарп. Тяжелая битва — каждым вдохом, каждым ударом сердца. Мы должны убраться отсюда. И немедленно.
Этот монолог предназначался не для того, чтобы убедить в чем-то товарища, а лишь для того, чтобы заставить ночь идти быстрее и как можно лучше настроиться на работу на стене.
Хью натянул штаны. Спальные мешки были уложены в мешки со снаряжением. Хью завернул свой трофей, нож прямо-таки из каменного века, в какую-то тряпку — не то носки, не то платок — и сунул туда же.
Было темно, как в погребе. Они подтащили своих «кабанов», набитых всякой всячиной, необходимой альпинистам на серьезной стене, и прицепили к подготовленной веревке. Хью посветил на стену деревьев, возвышавшуюся справа от них, наполовину готовый увидеть глаза Джошуа и лицо, измазанное пятнами автомобильной смазки. Но безумец так и не появился.
Нижний конец веревки неподвижно висел в воздухе. Канат скрывался в темноте, и могло показаться, что он волшебным образом вырос из самой ночи. Они надели свою страховочную сбрую — Льюис нахлобучил еще и шлем — и сбежали из леса и от его треволнений.
10
Когда
Медленно кружась на веревке, Хью светил фонарем на верхушки деревьев. Вообще-то, хотя, если подумать, это, скорее всего, покажется нелепостью, следовало опасаться копья, или стрелы, или что там еще было в арсенале пещерных людей. Хью выключил свет и продолжил подъем.
Луна зашла, а солнце должно было появиться еще не скоро. Видно было лишь на несколько футов. Он словно поднимался в потусторонний мир.
В каком-то смысле, пусть переносном, они действительно вступали в потаенные глубины Земли. Эль-Кэп был плутоническим образованием, созданным из расплавленной магмы, поднявшейся из земных недр подобно колоссальной капле воды, падающей снизу вверх. Ледники прорезали долины и изваяли то, что теперь является крупнейшей на планете цельной каменной глыбой.
Хью лез в темноте, следя за звездами, пока мог выдерживать это состояние, пока им не овладело ощущение, что он безудержно рушится вниз. Тогда он щелкнул выключателем и вновь оказался в трубе из камня и пустоты, по центру которой проходила веревка. Свет фонаря погасил звезды.
Темнота пожирала свет сразу же у него под ногами. Ему казалось, что по пятам мчится погоня, но это был не Джошуа. Джошуа уже ушел в сказку. Они прорвались через лес людоеда и вышли за его границу. Теперь они уже не могли снова встретиться. Когда они окажутся на вершине, чудище будет сидеть в прочной клетке.
И все же Хью не мог избавиться от ощущения погони. Сейчас он находился вне пределов досягаемости Джошуа, наедине со стеной. Но темнота была не пуста.
Прекратив движение, он направил свет вниз между ногами. Тени от ног легли на камень, изобразив подобие триумфальной арки. Хью пришел в себя. Бояться было нечего, если не считать обычных трудностей, сопровождающих любое восхождение.
Рассвет начался, когда он находился на середине четвертой, последней из провешенных накануне веревок. Камень обрел цвет угасающего огня. Вместо того чтобы увеличить темп, Хью, напротив, снизил его. Пора было переходить на время стены. Отсюда и до самой вершины их движением будет руководить Эль-Кэп.
Когда он добрался до верхней страховки, Льюис все еще отдыхал на уступе. Его бакенбарды насквозь промокли от струек пота, стекавших из-под шлема, запах пота наконец-то перебил действие его давнишнего дезодоранта. Рюкзаки были привязаны один под другим, как огромные сардельки в связке.
— У тебя не слишком-то гордый вид, — заметил Хью.
Льюис ухмыльнулся и похлопал по одному из мешков. На протяжении двух часов он четыре раза втаскивал в общей сложности двести фунтов груза на высоту пятидесятиэтажного дома. По мере восхождения альпинисты будут есть и пить, и мешки будут становиться все легче и легче. К вершине груза останется всего несколько унций, и они будут двигаться, словно на крыльях.