Степан Разин. Историческое повествование
Шрифт:
– Приходи, Степан, на круг пятого дня сего месяца ноября, – сказал Васильев, когда войсковой дьяк неторопливо прочитал ему разинскую челобитную. – Там собча порешим. Может, и сподобят тебя казаки разрешением на путь молельный к соловецким чудотворцам… – потом, чуть помолчав, он заговорщицки прошептал: – А я тебя благословляю в трудный путь!
В холодный и пасмурный день пятого ноября 1652 года в Черкасске, на истоптанном тысячами казачьих ног старом майдане, состоялся круг. Решался вопрос о посылке зимовой станицы в Москву за жалованьем государевым. Долго судили-рядили казаки, выбирая самых достойных. Всякий старался попасть в посольство, ибо его участники имели немалые льготы: они получали деньги, а атаману и есаулам в Москве давали сабли и серебряные ковши, в столице российской державы казаки жили на всем готовом, дожидаясь
В тесный круг казаков снова вышел войсковой атаман Наум Васильев, подняв руку с атаманской булавой, требуя тишины. Мало-помалу разгоряченные недавними выборами зимой станицы казаки притихли.
– Атаманы молодцы! – зычно возгласил он. – Бьет нам челом середний сын Тимофея Рази Стенька, просит отпустить ево на Соловки помолиться святым чудотворцам Зосиме и Савватию, потому как покойный отец ево, Тимофей, царство ему небесное, умирая, завещал ему поклониться соловецким святым. Любо ли вам, атаманы молодцы, уважить просьбу Стеньки и отпустить ево в нелегкий путь к Соловкам? – закончил свое выступление Васильев.
– Доброе дело! – выкрикнуло несколько голосов. – Пущай идеть Стенька в Соловки. Тимош Разя был добрый казак, надобно помолиться за упокой его светлой души, царство ему небесное, земля ему пухом!
– А не молод ли Стенька, чтоб иттить по Руси Великой столь верст, вить нелегок и неблизок путь? – громко засомневался кто-то из казаков. – Ого, куда иттить!
– Молод, да силен и удал Стенька! – выручил крестника Корнила Яковлев. – Я спокоен за Стеньку, дойдет!
– Любо! Пусть идет! – дружно закричали казаки, и Степан получил отпускную грамоту, чтобы воронежский воевода не схватил его за бродяжничество и не отправил под стражей на Дон.
В тот же день войсковой писарь от имени Наума Васильева отписал государю в Москву грамоту. В ней говорилось: «Государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Русии холопи твои атаманы и казаки Наумко Васильев и все войско Донское челом бьет. В нынешнем, государь, во 161-м году ноября в пятый день бил челом… Стенька Тимофеев сын Разин… чтоб ты, государь, пожаловал ево, Стеньку, отпустить… помолитися преподобным отцам Изосиму и Савватию… И мы, государь, того Стеньку отпустили в Дону к тебе, государь, к Москве по обещанью ево помолитися чудотворцам ноября в 5 день» [41] .
41
Крестьянская война… Т. 1. С. 25.
Стоял ноябрь. Поздняя осень властвовала на притихших донских просторах. Птицы давно улетели в теплые края, деревья стояли голые, унылые, лишь на дубах сухо и неприятно шелестели буро-коричневые листья. Вода в Дону потемнела, стала холодной и свинцово-тяжелой. Нудные осенние дожди безжалостно расквасили дороги, по которым ехал Разин в Москву. Несмотря на печальную погоду, на душе Степана было весело и по-юношески светло. Его влекла и радовала неведомая дорога, а степь необъятная, что раскинулась под осенним небом, будила мысли о прошлом. Когда-то здесь обитали различные народы, сгинувшие в бездне времени. Тысячи лошадиных копыт оставили невидимые следы на донском раздольи, в бурой степной земле Степану чудилась кровь людей, пролитая в жесточикх битвах, которые многократно громыхали здесь в течение долгой истории донской земли. На пути встречались молчаливые курганы с безразличными ко всему каменными бабами на вершинах – метами прошлого времени. «Что скрыто в этих курганах, что покоится там?» – думалось Степану. – Крестный сказывал: богатыри древние схоронены в курганах!» Степан поднял голову: в хмуром неласковом небе кружил одинокий орел, выискивая добычу, а вдалеке, на краю неба, печально тянулся в теплые края птичий клин, унылыми криками иногда врываясь в осеннюю тишину степи… Осень… На душе у Степана лежала печать тревожной радости: что там впереди?! Дорога, дорога, дорога…
В те поры дорога из Черкасска до Москвы занимала от трех до пяти недель. Летом путь в столицу шел по рекам до Воронежа, оттуда на лошадях ехали до Москвы. Зимой в первопрестольную двигались на Валуйку, оттуда на Оскол, Ливны, Дедилов, Тулу, Серпухов.
Степан благополучно добрался до Воронежа, навестил свою бабушку Анну и дядю Никифора и, немного передохнув, отправился в Москву. Долгим был путь к русской столице, многое видел и запоминал Степан, копя увиденное в тайниках своей души.
Это было время, когда Россия преодолевала страшные последствия польско-шведской интервенции, во время которой, казалось, навсегда погибло Русское государство. Но народ российский нашел в себе былинные силы выстоять и победить. И вот теперь наступила сравнительно мирная полоса времени, за которой остались годы разорения начала семнадцатого века. Полным ходом шло освоение новых земель, и к описываемым временам территория Русского государства увеличилась в два раза, а численность населения достигла тридцати миллионов. Россия была почти сплошь крестьянской страной: крестьяне составляли свыше девяноста пяти процентов населения. Медленно, о неуклонно развивались производительные силы государства, в земледелии большое распространение получила комбинированная система, включавшая в себя переложную, подсечно-огневую и трехпольную системы. Но в центре страны постепенно господствующее положение заняло трехполье. Землю-кормилицу пахали, в основном, сохой с отвальным устройством – полицей. В лесостепных землях южной России распространялись орудия плужного типа. В большом ходу у крестьян были бороны, серпы, косы-горбуши, цепы, прясла-сушила. При сравнительном разнообразии зерновых культур, а сеяли рожь, овес, пшеницу, гречиху, коноплю – урожайность была низкой и составляла в среднем сам-три. Крестьяне разводили лошадей, свиней, крупный рогатый скот, овец, гусей, уток, кур. Но случалось, что крестьяне вообще не имели никакой живности, кроме кур. Одним из любимых занятий российских крестьян было рыболовство и бортничество, рыба и мед были частыми гостями на крестьянских столах. Занимались россияне и охотой…
Россия разинских времен имела уже и свою промышленность, причем мелкое товарное производство было отличительным признаком промышленного развития русского государства семнадцатого столетия. Вырастали села и даже целые города по производству промышленных изделий. Железоделательное и оружейное производство было сосредоточено в Туле, Серпухове и северо-западе России. Центрами по производству кожи, сала, пеньки стали Казань, Ярославль и Смоленск, с прилегающими к ним районами. Мастера литейного дела жили в Москве, Пскове и Новгороде. В городах, как центрах промышленности и торговли, появились первые русские централизованные мануфактуры с использованием вольнонаемного труда.
Помещики, опираясь на новые тенденции хозяйственного развития, в частности, товарное производство, стремились увеличить прибыли, для чего требовали от государя увеличить число крепостных крестьян и земельные владения. И царь Михаил Федорович и его сын Алексей Михайлович шли навстречу требованиям помещиков: в короткий срок огромные земельные массивы центральных уездов, земли Дикого Поля, Поволжья оказались в руках крепостников. При этом царь не скупился передавать помещикам земли с крестьянами. Владельцами огромного числа крепостных стали бояре Морозовы, Салтыковы, родственники царя Милославские, бояре Воротынские, Шуйские… Значительно прирастила свои богатства православная церковь.
Распространение крепостничества вширь сопровождалось резким усилением гнева эксплуатации. Кроме работы на пашне помещика от двух до четырех дней в неделю, выполнения подворной и прочей повинности, крестьяне должны были работать на кожевенных, поташных, соляных и других предприятиях своих хозяев. Неуклонно росли и натуральные повинности: хлебом, зерном, мясом, яйцами и другими продуктами и изделиями.
Все это вызвало озлобление крестьян: в одиночку, семьями, ватагами бежали они от помещиков в вольные, незаселенные края. В свою очередь помещики требовали окончательного и полного закрепощения крестьян, что и было сделано «тишайшим» Алексеем Михайловичем в 1649 году, когда появилось знаменитое Соборное уложение. С этого момента помещики могли безгранично вершить суд и расправу над крестьянами, у которых не оставалось никаких прав и возможности жаловаться верховному правительству. Наиболее смелые и решительные из крестьян убивали ненавистных помещиков, пускали под боярские крыши «красного петуха» и уходили на Дон искать вольную-волю…