Степень превосходства
Шрифт:
— Ерунда. С девочками целоваться тебе еще не сегодня, браток. Заводи движки… Давай. Бери штурвал.
Малыш трясущейся рукой перевел управление на ручное. Катер вздрогнул, неуверенно приподнялся над поверхностью земли и замер, вихляя кормой; потом круто пошел боком влево, сбил навес столовой и полетел над равниной, набирая высоту.
***
Я прошел двадцать один километр, когда дождь прекратился и занялся рассвет. Джунгли буквально пропитались влагой, над землей поднимался легкий туман. Правая рука, сжимавшая сучкоруб, отказывалась работать. Наблюдательный пункт должен быть уже совсем близко. «Верблюд» вел себя пристойно. На двадцать третьем
На последней поляне я наткнулся на рэдвольфа, и на сей раз заметил его первым — он смотрел в сторону. Великий Бог туземцев Айтумайран собственной персоной. Я выпустил сучкоруб, поднял винтовку и выстрелил из гранатомета. В последнюю секунду зверь повернул голову, и граната попала ему прямо в приоткрытую пасть, готовую издать рык. Зрелище получилось что надо: мощным взрывом рэдвольфа разнесло в клочья. На том месте, где он стоял, висел теперь только клуб дыма, тающий в воздухе и смешивающийся с туманом.
— Это за Кэт, — сказал я. — Повылазили…
Перед тем, как снова войти в джунгли, я долго оглядывал заросли и прислушивался. Но вокруг было тихо, и я двинулся дальше. Буря помех так действовала или нет, но я совсем выдохся, к тому же заново хлынул ливень. Однако при свете дня идти стало повеселее.
На двадцать пятом километре пути я вышел на открытое пространство перед высоким крутым склоном, уходящим вправо и влево. Склон оказался не каменистым, а глинистым, и теперь размокшим от дождя и скользким. Серьезное препятствие, но я собирался его преодолеть, не желая тратить время на поиски более удобного для подъема участка, — тем более что такого поблизости могло не быть. Мне только что пришлось второй раз заменить батареи у скутера. Из прошлого опыта я знал, что их хватит на пять часов. За это время мне надо найти наблюдательный пункт, иначе мой «верблюд» окажется прикован к одному месту, и я вместе с ним.
Остановившись перед склоном, я принялся внимательно его осматривать. Он поднимался под углом сорок пять градусов, из него выступали каменные карнизы слоеных плит песчаника, росли кусты, за которые можно ухватиться, а заканчивался он вертикальной стенкой высотой метра четыре с нависшим козырьком почвы. Как взобраться на него вместе с нагруженным реаниматорами скутером, я не представлял себе, но планировал залезть наверх один и попробовать затянуть «верблюда» следом. На самом краю росло молодое, но прочное на вид дерево, нависшее над обрывом. Если через его ветки перекинуть шнуры и спустить вниз, оно превратится в стрелу подъемного крана. Стоило попробовать.
Сзади на опушке леса послышалось шуршание, закачались ветки. Я повернулся и выстрелил по кустам из гранатомета четыре раза подряд, а оставшиеся в кассете гранаты положил вокруг подозрительного места. После того, как стих грохот взрывов, никакого шевеления в зарослях больше не наблюдалось. Жаль, если там бродило какое-нибудь безобидное животное.
Подъем по склону до половины занял у меня почти час. Я уподобился мифическому Сизифу, вкатывающему камень на верхушку горы. Разница заключалась только в том, что у Сизифа срывался вниз камень, и ему приходилось начинать все сызнова; а мой «верблюд» оставался на месте, но зато вниз съезжал я сам. Метр вперед, два назад… Склон оказался чудовищно скользким — раньше здесь не раз происходили обвалы почвы с козырька. Устоявшегося слоя дерна не образовалось, пучки
Я одолел три четверти подъема, когда услышал неясный глухой шум и поднял голову. Деревце наверху качалось словно от порывов ветра. Потом вздрогнула вертикальная стена и козырек почвы. Я понял, и похолодел: участок обрыва подмыло дождем, и он готов сорваться вниз, а я даже в сторону отскочить не могу… В следующую секунду козырек обвалился.
Я отцепил от пояса карабин поводка, повернулся и изо всех сил толкнул скутер, стараясь отпихнуть его подальше от склона; тотчас же сверху обрушилась лавина мокрой почвы, воды и камней. Меня швырнуло лицом в грязь, перевернуло на бок, потом на спину, и потащило вниз. Последнее, что я успел увидеть, — кувыркающееся сверху прямо на меня дерево с ломающимися ветками.
***
Когда Малыш обнаружил на поляне сваленные в кучу детали от скутера, он сразу сообразил, что произошло: Пит вначале дожидался его, потом придумал способ везти на скутере сразу оба реаниматора. Взлететь с таким весом нельзя, следовательно он пошел пешком. Он ушел с поляны давно, и дождь успел смыть следы, но двинуться мог лишь в одном направлении — к наблюдательному пункту СОЗ. Или Пит туда добрался, или он в пути, но в последнем случае в джунглях обнаружить его невозможно. Разве только он сам заметит катер с земли и даст сигнал… Однако услышать движущийся над лесом «Рейнджер» Питу будет не легче, чем пролетающий воздушный шарик, это ведь не трансгалакт.
Тяжело ступая и покачиваясь, Малыш побрел к «Рейнджеру», держа винтовку за дуло и опираясь на нее, как на костыль. Конечно, если снять поглотители, шуму станет сколько угодно, но на такую работу без помощи роботов уйдут сутки. Да и не в том он состоянии, чтоб заниматься демонтажем поглотителей.
Если бы не слабость на грани потери сознания, не пронзающая поминутно тело огненная боль, заставляющая непроизвольно дергать штурвал, он снизился бы до предела и утюжил брюхом катера кроны деревьев, надеясь привлечь внимание Пита… Но и о таком способе лучше забыть. Один неосторожный маневр, и даже на скорости десять километров в час «Рейнджер» станет для него гробом. Малыш ругал себя, обвинял в изнеженности и обзывал слюнтяем, но взять себя в руки это не помогло.
Тогда он поднял катер, задрал пулеметы в небо и двинулся над лесом, стреляя короткими очередями и следя, не взмоет ли в воздух сигнальная ракета. Но Пит уже лежал под завалом на склоне, а Малыш, добравшись до наблюдательного пункта через два часа, прошел чуть в стороне и не увидел ни его, скутер, уткнувшийся в дерево на опушке. Один реаниматор был сильно помят, крышка второго лопнула по всей длине. Из трещины текла тягучая белая жидкость, а индикаторы на приборном щитке горели тревожными красными огнями.
Малыш посадил «Рейнджер» неподалеку от башни наблюдательного пункта, ухитрившись при этом не задеть здание и не разбить катер. Выбравшись наружу, минуту стоял неподвижно, ожидая, пока рассеется затянувшая глаза темнота, разрезаемая вспышками молний острой боли в голове. Потом, упирая в землю приклад винтовки, побрел к маячившему впереди входу. Бронированные створки ворот были раздвинуты. В тамбуре и ведущем в главный зал коридоре горел свет, но киб-мастер НП не отзывался. На полу виднелись засохшие отпечатки грязных ботинок… много следов, и все они вели в одну сторону. Ребята Шарпа вошли сюда, но обратно уже не вышли.