Степень свободы
Шрифт:
Чуть реже – карандашом
Штриховала,
Колдовала,
Нашептывала в окно,
В распахнутую навстречу полнолунию форточку.
А я в это время каждую твою фоточку,
Каждую твою кофточку,
Каждую твою реплику – наизусть.
Но
Осень уже стояла внизу,
Под моим балконом,
Она, конечно, предвидела такую шизу,
Добавляла поцелуям металла,
Рвала и метала,
Сыпала звезды нам на погоны.
Рыжая тварь с головой медузы горгоны
И сроком за соучастие
В убийстве лжи.
Скажи,
Ты счастлива?
Говори
заговаривай, говори!
пусть мечтают календари.
пусть цитируют буквари
нас по шалости.
заговаривай, говори!
все дороги приводят в Рим.
ну, и похуй, что мы сгорим –
да пожалуйста!
выговаривай каждый нерв –
не на сцене – наедине.
пусть молчанье растет в цене
для несведущих.
даже если в запасе час,
наливай мне зеленый чай,
звук мобильного выключай.
да, и свет еще.
Вслепую
если жизнь слепая – пиши вслепую.
[но откуда чувство, что я рискую,
выходя в азарт?
выходя легко. как в открытый космос,
где венера на ночь распустит косы.]
завяжи глаза.
оступись. забудься. займись нетленным.
стань моим случайным/желанным/пленным.
невзначай пришей
козырной/порядковый/странный номер
к рукаву и к сердцу. к чему-то кроме.
[извини, клише!]
если я решила настать и сбыться –
с проторенной/главной беспечно сбиться –
принимай как знак
в черно-белом трэше последних фото –
их проявит время, а может, кто-то,
кто меня не знал.
если я пьянею [еще по двести?],
исповедав осень в твоем подъезде
[по стеклу ключом],
значит, просто время. пришло и встало.
потирая стрелки перед скандалом.
предъявляя счет.
мы заплатим, мальчик. дерзки, богаты.
нам еще так долго идти в прокатах/
по судьбе/струне.
пусть мои монеты – которых тридцать –
не успев долгами посеребриться,
возрастут в цене.
Орнитологи
Улыбайся, заря уже близко, а с ней и сон.
По постели разбросаны розы и якоря.
Разве это для нашей легенды хороший фон?
Впрочем, что ещё взять с перелётного октября.
Марина Князева Смерека
Агенту 00
Улетают кукушки. Напрасно мы их плодим.
Орнитологи, сцуко. Герои на вечер, да.
Отцелованных много. А ты у меня один,
Натуральный блондин,
Окрыленный на весь чердак.
Осторожно, с оглядкой, срываю тебя в строку.
Путеводное эхо аукает ломкий слог.
Если хватит таланта, я очень прошу, страхуй –
[Я навряд ли смогу] –
Своевременность сложных слов.
Девять дней невозврата. Ажуром колючий брют
Вяжет нёбо и небо, искусно плетет силки.
Каждой маленькой казнью я рядом – твой штатный Брут.
Присягнув октябрю,
До утра заживут стихи,
Перестанут метаться, проситься на свет/на снег.
И простуженный почерк, сползая в приватный чат,
Объяснит ненароком, что в будущем нет нас, нет.
Просто винам – краснеть.
А часам – на себя стучать
Да по тропам/по трупам бессонниц стремиться вон –
Уходить, загоняя в холеную скуку шаг,
Эстафетой секундной, минутной и часовой
Не щадя никого,
Кроме пятниц и кукушат.
Последнее слово за черным скотчем
А я вот не знаю: то ли утопиться, то ли застрелиться, то ли, Парфён, за тебя замуж пойти, – что в принципе одно и то же.
К/ф «Даун Хаус»
Вхожу в твое положение.
По старинной винтовой лестнице.
Она, паскуда, скрипит и к ногам ластится.
Набиваю в мобильный какую-то околесицу.
При этом не знаю: утопиться, застрелиться, повеситься
Или просто тебе отдаться, как старшеклассница.
Вхожу в твое положение.
По самой красной
Из всех ковровых дорожек.
Сверкают вспышки. Мелькают кители.
Улыбаюсь. На миллион. Даже дороже.
Фотографы. Мальчишки. Телохранители.
Прекрасно!
Вхожу в твое положение –
С корабля на бал,
Задрапированная в непредсказуемость и алый парус.
Кокетство бьется лукавым завитком у лба.